«Нориссия» – Значит так её зовут. Интересно, моя мать знала её под этим именем? Чёрт! Почему я не расспросил вчера маму о её знакомстве с Нори? Правда, вряд ли бы она мне много рассказала.

– Я бы не хотела, чтобы…

– Погоди, – он прерывает её, и я слышу, как он движется к двери, в десяти сантиметрах от которой к стене прислонено моё ухо. Я ожидаю, что дверь сейчас распахнётся, и я буду разоблачён, но вместо этого раздаётся громкий хлопок, а затем щелкает механизм замка. Они закрылись наглухо. Мне теперь ничего не слышно. Интересно, этот замок уцелел еще со времен до катаклизма?

Я бреду в обратном направлении, пока не натыкаюсь в другом конце коридора на Алекса.

– Привет, дружище! – он легонько стучит кулаком мне в плечо. – С днём рождения! Прости, что я без подарка. Но я готов сегодня нести все твои вещи в лесу.

Я смотрю на Алекса и понимаю, что у меня появился настоящий друг. Впервые за несколько лет. Надёжный товарищ, способный поддержать в трудную минуту. Я уже и забыл каково это – с кем-то дружить.

– Спасибо. Поможешь мне отыскать шмотки, чтобы переодеться?

– Да, пошли, вторая дверь справа по коридору, там цела груда ботинок!

Пока Алекс ковыряется в куче сваленных вместе сапогов, калош и другой обуви, моё сознание поглощено мыслями об острове. «Перезапустить природу» – что бы это значило, прокручивается в моей голове снова и снова. Алекс находит нужный сорок второй размер, и я переобуваюсь. На поляне, рядом со столом, Тод раздаёт всем рюкзаки с разным инвентарём. Мне достаются котелки для еды, корзинки и бидоны для ягод и палки-копалки.

Раварта держит в руках корзину с коричневой шайбой – устройством, отпугивающим насекомых. Я такие видел в лавке мистера Феликса, но никогда сам не пользовался. Дилан тащит рюкзак с бутылями воды для питья. Тод взвалил на плечи рюкзак с провизией. Алекс тоже нагружен едой. Он пытается стянуть с меня лямки рюкзака, но я сопротивляюсь.

В конце концов я остаюсь со соей поклажей, и мы выдвигаемся в лес, одетые в темные походные рейтузы, заправленные в тяжелые ботинки. Пройдя около двадцати минут, я ловлю на шее первого комара. Он успевает забуравить свой хоботок кожу прежде, чем я его смахиваю. Теперь в месте укуса неприятно зудит.

– Мы сегодня совершаем одно из самых страшных преступлений, – поворачиваясь к нам на ещё широкой тропке, произносит Тод. – Мы собираем ягоды. Любые съедобные. Чернику, бруснику, голубику. Что найдёте. Если кто-то заметит странную активность вокруг, сразу подавайте сигнал.

– Это он про экологическую полицию, – говорит мне Алекс, идущий рядом.

– Ааа… я так и понял.

Через час ходьбы плечи начинают ныть, но я стараюсь о них не думать. Быть может, я соберу целый бидон ягод и накормлю вечером Никсу. Нет, я просто обязан это сделать! У меня перед глазами опять вырисовывается бледный силуэт её исхудавшего, почти мумифицированного тельца. Я замечаю, как под ногами становится всё больше мха, а вокруг появляются кустики с малюсенькими листиками.

Мы приближаемся к ягодным местам. Нас совсем немного, помимо меня, Раварты, Алекса, Тода и Абига и Дилана с Марвином, ещё человек шесть. Других знакомых мне ребят с нами сегодня нет. Через ещё десять минут ходьбы мы рассредотачиваемся по поляне с кустами. Они почти никем не тронуты, вряд ли кто-то кроме восстановителей может дерзнуть собирать что-то в лесу. Наказания слишком строги. Через два часа мой двух литровый бидон наполняется черникой почти наполовину. Мы делаем привал. Я достаю еду. Дилан распределяет бутылки с водой.

– У тебя такие аппетитные губы, – произносит Раварта. – Фиолетовые и сочные, как ягоды.

Мы смеёмся. Я открываю бутылку с водой и залпом выпиваю почти треть. Потом принимаюсь смывать черничный краситель с губ, хотя и понимаю, что это бессмысленно.

Мы перекусываем бутербродами и начинаем подниматься со своих кочек. Когда я встаю, то чувствую какую-то нездоровую тяжесть в голове. Преодолевая неприятное ощущение, выпрямляюсь. Через несколько минут ходьбы я чувствую, будто в мой желудок словно встроили поршень, который вот-вот вытолкнет всё наружу. Я делаю несколько глотков, но понимаю, что это было ошибкой. Сбрасываю с себя рюкзак и падаю на корточки. Как раз вовремя. Меня начинает рвать.

– Ты ел какие-нибудь ягоды, кроме черники? – спрашивает Раварта, подбежав ко мне. Судя по тревоге в ее глазах, я выгляжу совсем паршиво.

– Нет, я знаю какие ягоды есть нельзя.

Я ещё раз припоминаю что именно я брал в рот. Дед научил меня отличать ядовитые ягоды от съедобных. Отравление продуктами леса исключено. Остаётся только еда или…вода. Сознание начинает путаться. Я кидаю взгляд в сторону Дилана. Он усиленно делает вид, что ничего не замечает. Даже Тод, ушедший далеко вперёд, теперь направляется к нам. Алекс поднимает мой рюкзак и стоит, сморщив лицо. Он явно не знает, что делать в такой ситуации.

– Что с ним? – кидает Тод.

– Отравился, – растерянно произносит Раварта, – только не пойму чем.

Она ловит мой взгляд, направленный на бутылку воды, валяющуюся рядом с моей рукой.

– Ах, ты скотина! – я слышу её вопль. Она сбрасывает рюкзак со своих плечей и антилопой в два счёта преодолевает расстояние от меня до Дилалана.

Он едва успевает стащить с себя рюкзак, когда получает короткий, прямой удар в челюсть от Раварты. Сбросив свою поклажу, Тод бежит к ним. Он подбегает, но уже поздно. Дилан в отключке.

– Нужно возвращаться назад, – слышу я сквозь помехи шума в ушах.

Перед глазами всё начинает плыть, а поле зрения сужается. Теперь я словно высвечиваю пространство перед собой, как прожектором. Алекс и Абиг помогают мне подняться. Мы разворачиваемся. Проходим несколько сотен метров. Точнее они почти тащат меня над землёй. Треск. Повсюду треск. И хлопки, будто лопаются бумажные пакеты.

– Линейка! Берегись справа! – кричит Раварта откуда-то сзади. Делая над собой усилие, я пытаюсь напрячь обмякшую шею, но мне едва удается повернуть голову чуть в сторону. Что-то сильно бьёт по ноге, но из-за яда все ощущения притупляются. Абиг и Алекс подпрыгивают. Я падаю носом в кусты. Листья забиваются мне в ноздри. Слышны выстрелы, будто издалека.

Чья-то крепкая рука подхватывает меня и, прежде чем окончательно потерять сознание, я вижу сквозь узкие щели как Раварта почти зависает в воздухе крутясь, как каракатица, над волной плотного ряда металлических шаров. Это, без всякого сомнения, ловушка с линейным оружием.

Я просыпаюсь в той же комнате, что и сегодня с утра. Раварта тут же подбегает ко мне и прикладыает руку ко лбу.

– Жар спал, – произносит она, поджимая зубы.

– Что случилось? – я чувствую, что в моём горле застоялось что-то тягучее и гнилое.

– Мы попали в засаду экологической полиции, но сумели вырваться…правда… – он замолкает.

– Что правда? – спрашиваю я, пытаясь приподняться, но едва отрываю голову от подушки.