И самое гадкое, что я действительно каждый раз рада его видеть, что бы он ни сделал вчера.»

Она замерла, прислушиваясь к шагам в подъезде — кто-то поднимался по ступенькам, остановился у её двери. В замке заскрежетал ключ и Вера похолодела, в который раз подумав о том, что она здесь, а кобура — в спальне.

«Можно подумать, меня это спасет, если меня придут убивать маги. Артура так никому и не удалось пробить.»

Дверь открылась и в квартиру вошел господин министр, беззаботно улыбнулся Вере и чуть склонил голову:

— Госпожа Вероника.

Она выпрямилась, откидываясь на спинку кресла и угрюмо кивнула:

— Ага.

Он закрыл за собой дверь, снял куртку и повесил на вешалку, каким-то неуверенным жестом поправил волосы и смущенно улыбнулся:

— Как вы?

— Отлично, — невесело усмехнулась Вероника, с сарказмом приподняла брови и прошипела: — Выспалась, отдохнула, было так удобно и тепло. Спасибо вам огромное, господин министр.

Он с виноватой улыбкой опустил глаза, пожал плечами и подошел ближе, оперся о стол и наклонился, игриво заглядывая в глаза Вере:

— Вы так на меня злитесь, что даже не угостите чаем?

Вера смотрела в его абсолютно бессовестные глаза и пыталась сосредоточиться на том, чтобы не начать улыбаться — это была бы капитуляция, он бы сразу понял, что она не злится.

«Какие красивые у него глаза…

Такой необычный цвет, черный ободок, темно-коричневый край и яркий, карий центр, почти красный. Я никогда раньше не обращала внимания. Или мы редко общаемся при ярком свете, или он редко смотрит мне в глаза.»

Он улыбался все обольстительнее, она не выдержала и тоже улыбнулась, опустила голову, тихо смеясь и качая головой, опять посмотрела на него и с наигранным возмущением заявила:

— Совести вообще нет?

— Ни грамма, — развел руками министр, Вера улыбнулась и встала:

— Ладно, чай так чай. Вам какой?

— Как обычно, — улыбнулся господин министр, разворачивая к себе лежащий перед ней чертеж. Вера фыркнула и пошла на кухню, уже на пороге понимая, что он за ней не пошел.

«Странно, он всегда идет за мной. И эти глаза…»

Она чуть не споткнулась от внезапного озарения, но заставила себя зайти в кухню и только там остановилась, задыхаясь от шока и возмущения. Память подбрасывала все новые мелочи — почему он пришел через дверь, а не через портал? Почему он снял куртку, он никогда её не снимает. Да, обычно он приходит без верхней одежды, но если так получается, то все время сидит в ней. И двигался он как-то не так… Почему она не узнала его шаги в подъезде? Ведь слышала.

И глаза… Ну ладно цвет, черт с ним. Ресницы. Вера точно помнила, что он обжег бровь и ресницы в ту ночь, когда обещал справиться за час, а пришел только утром. Конечно, они с тех пор отросли, но кончики так и остались обожженными, а у… этого человека все ресницы были одинаковые.

«Это не он, это его двойник… Как он мог?»

У неё руки затряслись от злости, если бы господин министр вошел сейчас в эту дверь, Вера бы на него бросилась.

«Значит, нашухарил и в кусты, да?

Подослал вместо себя подделку, снабдил инструкциями и поручил разрулить ситуацию. Конечно, подделка может легко сказать под «часами истины», что шаманка приезжала за какой-нибудь ерундой, а я как дура поверю.

Не дождетесь, господин мой хитромудрый министр, я не поведусь. И я вам это ещё припомню, вы сто раз проклянете тот день, когда приняли такое решение. О, да, я заставлю вас пожалеть об этом. Прямо сейчас.

Надеюсь, вы слушаете? Слушайте внимательно.»

Её колотило от ярости, она благодарила бога, что поддельный министр не пошел за ней на кухню — он бы её не узнал. Набрав чайник, она поставила его греться и попыталась взять себя в руки, успокоить дыхание, натянуть улыбку и придумать месть поизощрённее.

«Интересно, как много господин мой обожаемый министр рассказал двойнику о наших с ним непростых отношениях? Судя по его откровенному взгляду, двойник в курсе про «отношения», но не в курсе про «непростые». А может быть, он даже наслушался сплетен в раздевалках отдела… Такой простор для творчества открывается.

Да, слушайте, господин мой слишком умный министр, слушайте.»

Вера достала чашки и северский чай, заварила, пошла в гостиную, застав господина подделку за рассматриванием её чертежей. Он вертел в руках незаконченный чертеж «Паркера», улыбнулся Вере и взял из её рук чашку, кивнул на чертеж:

— Что это такое? Кажется знакомым, но не могу вспомнить.

— Это такая ручка, — обворожительно улыбнулась Вероника, он тут же кивнул:

— А, как та, ваша? Я помню. — Отпил чая и улыбнулся Вере так тепло, что она отчетливо услышала где-то в глубине сознания свой собственный издевательский хохот.

«Халтурщик! Позорище! Да по одной этой улыбке его можно спалить, мой министр заполярья никогда в жизни так не улыбался.»

— Как ваши успехи, над чем работаете? — поинтересовался двойник, Вера небрежно отмахнулась:

— Ой, да над всякой ерундой. Канцелярские мелочи, ручка вон.

— А техника? — чуть серьезнее спросил мужчина, отпил чая и попытался смягчить тон, — вы ведь знаете, время тикает.

— Да ну, какая техника, — Вера иронично закатила глаза, — мы же уже определились, что я бесполезная Призванная и гожусь только на то, чтобы учить Булата готовить и чертить формочки для тортиков.

— Не говорите так, вы прекрасная Призванная, — он мягко улыбнулся, оперся о стол и наклонился ближе, а потом Вера чуть не отдернула руки, потому что он накрыл её ладони, сжимающие чашку, своими. Она задохнулась от шока и округлила глаза, но тут же зажмурилась — ощущение было волшебное, рукам стало так тепло…

Он тихо рассмеялся и убрал руки, Вероника открыла глаза, но никак не могла их поднять, отпила чая, чтобы скрыть смущение. Её наполнял одновременно стыд и злое веселье от того, что господин министр будет в ярости от такого самоуправства своей корявой копии — она была почти уверена, что это импровизация.

«Готова спорить, господин министр ревнив, как сто Отелло, чего стоят только его заявления про «его еду» и нарочитое разбрасывание вещей — он делал это не для меня, а для Артура, чтобы тот увидел и разнес по всему отделу. Потому что даже если наши отношения — всего лишь слухи, господин мой вредный министр должен позаботиться о том, чтобы на меня больше никто не осмеливался смотреть. То есть, подделке влетит за смелость, да-да.»

— Госпожа Вероника, — усмехнулся мужчина, — что такое, я вас смущаю?

— Немного, — она похлопала глазками, лихорадочно думая, как бы сесть к нему поближе. Сделала вид, что вспомнила что-то важное, и вскинулась: — Ой, хорошо, что я вспомнила! Я хотела у вас спросить… — вскочила, обошла стол и встала рядом с поддельным министром, потянулась к углу, где лежала её копия книги по истории. Отмела все чертежи в сторону и положила перед «министром» перевод: — Я тут немного запуталась. Вот это, вроде бы, «темнота»…