Голос Финнегана звучал искренне, я никогда не слышал у него такого голоса. Он умоляюще смотрел на Сандру, и я разглядел в нем парнишку с севера, мечту, которая поддерживала его, и связь истории и крови, не дававшей ему возможности подняться.

— Ты убил ее мужа, — продолжил Джонатан. — Ты убил моего отца. Это тоже ради Говардов.

Я до сих пор не знаю, был ли Джонатан слишком быстрым или я просто не тронулся с места. Наверное, и то и другое. Он постепенно наступал на Финнегана, тот снова поднялся, и тогда Джонатан бросился на него. Выхваченное из кармана пальто лезвие блеснуло в воздухе и утонуло в груди Финнегана. Он попал прямо в сердце. Когда я выхватил «ЗИГ», Финнеган уже умер. Джонатан отпрыгнул назад, все еще держа в руке нож. Я махнул в его сторону пистолетом, и он бросил окровавленный нож на пол. Нож фирмы «Сабатье» — таким же был убит Дэвид Брэди. Этот же метод использовался и для убийства Джессики Говард, и тот нож, возможно, второй из двух исчезнувших из кухни Денниса Финнегана. Я подумал, стал ли Финнеган четвертой жертвой Джонатана. Но ножа, которым убили Джессику, так и не нашли.

Шейн Говард нагнулся над телом и попытался нащупать пульс, затем повернулся ко мне и покачал головой. Тут я вспомнил, что у него медицинское образование и он обязательно должен был знать, почему так мало крови при ранении в сердце, — кровотечение в основном внутреннее. Он не должен был спрашивать, куда подевалась кровь его жены. Он должен был знать.

Джонатан отошел от всех нас и снял очки: глаза его сияли. Это мог быть страх, но также мог быть и триумф. Он поискал глазами мать, но она склонилась, держась одной рукой за каминную доску, тяжело дышала, лицо побелело, лишившись надежды и жизни.

— Он убил моего отца, — крикнул Джонатан, как будто для него не было другого пути. — Он был никем. Никем, только подонком.

Он казался восторженным, ликующим. То, что я раньше видел в его глазах и считал слабостью, теперь превратилось в безумие, в страсть убивать.

— Сколько человек ты еще убил, Джонатан? — спросил я.

— Ни одного, — ответил он, не в состоянии стереть усмешку со своего лица.

— О чем ты рассказал Шейну Говарду, когда позвонил ему в утро Хэллоуина?

— Ни о чем. Я ему не звонил.

— У меня есть телефонные распечатки, там все указано.

— Этого не может быть. Мой телефон…

— Нельзя определить? Я знаю. Но теперь я уверен, что это ты звонил. Ты сказал ему, что у его жены интрижка с Дэвидом Брэди, верно?

— Нет.

— К тому времени ты уже убил Брэди. Наверное, ты восхищался тем, как тебе удалось увернуться от камер в вестибюле. Но еще одна камера была установлена через дорогу, и на ней запечатлены братья Рейлли и их сообщник. Ты, Джонатан.

Джонатан покачал головой.

— А после этого ты поехал к Джессике Говард, которой ты тоже звонил в то утро, и заколол ее. Точно так же, как ты заколол Денниса Финнегана у нас на глазах, прямо в сердце. После этого ты вернулся в Ханипарк, принял душ, бросил одежду в доме, точно, как, по твоим рассказам, сделала Эмили, которая якобы приняла душ и сбросила свою окровавленную одежду, и затем вчера ты этот дом поджег. А теперь я скажу тебе, Джонатан: ты работал вместе с Деннисом Финнеганом, внимал его планам, упивался речами про великое имя Говардов, строительство четвертой башни, грандиозные достижения, отделяющие таких, как ты, великих, от остальных, мелких людишек, у которых нет замков или башен, носящих их имена, или портретов на стенах. Деннис был полностью в курсе идеи шантажа, связанной с порнофильмами, — Дэвид Брэди переслал их ему по электронной почте, с тем чтобы он смог ими воспользоваться и убедить Шейна изменить свои планы насчет Рябинового дома. Но тут влезли Рейлли, грубо потребовав наличные, и вся затея начала приносить только неприятности. Финнеган предупредил Брэди, и тот попытался дать задний ход, но Рейлли вцепились мертвой хваткой. Это был их шанс на продолжительный доход — шантаж Шейна Говарда. Вот вы втроем и придумали убить Дэвида Брэди. Тебе он все равно не нравился, верно, Джонни? Что только Эмили с ним не делала. Ведь на его месте должен был быть ты, не так ли?

Теперь Джонатан сидел неподвижно, глаза пустые, губы сжаты.

— Я думаю, проще объяснить, почему ты убил Джессику. Она активно возражала против строительства четвертой башни и хотела построить жилые многоквартирные дома. Для Денниса это не годилось, потому что, если в деле участвовала бы Джессика, он лишился бы возможности ввести на борт Брока Тейлора. Тебе это тоже не нравилось: квартиры, полные маленьких людишек, пачкающих имя Говардов. Ты оказался там и убил ее. И попытался подставить Шейна Говарда.

Когда я говорил, то смотрел на Шейна. Он избегал встречаться со мной глазами.

— Нет, вы ошибаетесь, — возразил Джонатан. — Я не убивал Джессику.

— Но ты убил Дэвида Брэди. И Дэвида Мануэля. Вчера я нашел ноутбук Эмили в доме Финнегана на Маунтджой-сквер. Сначала я думал, что это Эмили посылала письма Дэвиду Мануэлю. Но каким образом? У нее же не было ее компьютера. Нет, Джонатан от имени Эмили договорился о срочной поздней встрече вчера вечером с Мануэлем. Доктор слишком много знал и хотел, чтобы Эмили пошла в полицию. Джонатан поехал к нему и поджег чердак. Горящий Мануэль выпал с третьего этажа и разбился насмерть.

Джонатан посмотрел на свою мать еще один раз — казалось, она стареет у него на глазах, как цветок, которому не хватает влаги и света, — она покачала головой и отвернулась. Он попытался засмеяться, но ничего не вышло. Его глаза горели ненавистью. Он напоминал раненого зверя, попавшего в ловушку.

— Я старался ради вас, — произнес он. — Но единственным человеком, кому было небезразлично, был Деннис, а ему вообще никогда не следовало разрешать переступать через наш порог. А теперь вы все можете убираться к черту.

Он рванул через комнату и выскочил за дверь. Шейн Говард мог попытаться задержать его, но не стал этого делать. Равно как и я. Сунув пистолет в карман, я позвонил Дейву Доннелли, рассказал ему, что произошло, кто, по моему мнению, виноват и куда приезжать.

Через несколько минут появились Эмили и Джерри Далтон. Эмили тащила кукольный домик, в глазах светилась тревога. Она направилась прямиком ко мне, но мертвое тело Денниса Финнегана ее остановило. Она закричала при виде трупа и затрясла головой, не веря своим глазам. Я подвел ее к дивану, успокоил и быстро ввел в курс событий. Я оставил ее сидящей неподвижно с кукольным домиком на коленях и слезами в глазах. Шок выбил у нее из головы то, что она собиралась мне сказать.

Сандра тупо смотрела на Джерри Далтона. Когда Эмили и Шейн объяснили, кто он такой, она кивнула.

— Добро пожаловать в семью, — произнесла она, мрачно улыбнувшись.

Мне очень хотелось избавить ее от излишней боли, но мы еще не закончили.

— В Ирландию приехали родители Джессики, остановились в «Рэдиссоне», — сказал я Сандре. — Ее отец, вовсе не покойный актер-алкоголик, и ее мать, которая вовсе не умирала от рака матки.