Отход правофланговых дивизий 5–й армии прошел без осложнений. Куда большие трудности выпали на долю левофланговых соединений армии, находившихся под ударом острия немецкого танкового клина. Наступление немецких танковых дивизий началось 2 июля. В 10.00 при поддержке авиации III моторизованный армейский корпус Э. фон Маккензена перешел в наступление на всем фронте обороны 19–го механизированного корпуса и 795–го стрелкового полка 228–й стрелковой дивизии, нанося главный удар вдоль шоссе Ровно — Гоща. Мотопехота 11 танковой дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса начала выдвижение со стороны Острога, распространяясь восточнее города. К 16.00 2.7.41 г. немецкие войска переправились на восточный берег реки Горынь и начали продвигаться на восток. Вскоре было найдено слабое место в построении 19–го механизированного корпуса. В ночь на 2.7.41 г. 356–й инженерный батальон, оборонявший берег реки Горынь в районе Агатувка — Завизув, оставил свой рубеж обороны и отошел. Саперы — это не бойцы первой линии и, оказавшись в положении обычных стрелков, проигрывали в выучке и огневых возможностях стрелковому батальону. Далее все произошло по классической схеме форсирования реки. В Полевом уставе РККА 1936 г. ПУ–36 написано:

«Наиболее выгодными районами переправы являются:

а) вогнутые к наступающему изгибы реки, допускающие фланговый и перекрестный обстрел противника и обеспечивающие маскировку переправляющихся частей»[287].

Именно по такой модели 13 танковая дивизия III моторизованного корпуса форсировала реку Горынь в полосе 43–й советской танковой дивизии. В районе населенного пункта Бугрынь река образовывала изгиб, обращенный на запад. В этом месте и были сконцентрированы основные силы для форсирования. В ночь на 3.7.41 г. немцами было наведено несколько переправ, неоднократно разрушаемых огнем 43–го гаубичного артиллерийского полка дивизии И. Г. Цибина. В 7 часов после сильной артиллерийской подготовки фланговым и перекрестным огнем пятачка на восточном берегу изгиба Горыни началось форсирование. Преодолев реку в районе Бугрынь, 13 танковая дивизия стала развивать наступление в направлении Аннополя. Только к вечеру наступление 13 танковой дивизии выдохлось. К тому времени немцами был достигнут рубеж Корец, Берездов, в 40 км от Горыни.

В бою были выбиты остатки танкового парка 19–го механизированного корпуса. 43–я танковая дивизия потеряла 27 танков Т–26, 9 орудий (из них две 152–мм гаубицы и семь 122–мм гаубиц), 16 автомашин, 3 автоцистерны и 173 человека убитыми и ранеными. В бою погиб командир 43–го артиллерийского полка дивизии майор Тесленко. Это были крупнейшие потери дивизии в людях за один день. В бою под Дубно 26 июня 43–я танковая дивизия потеряла в полтора раза меньше: 128 человек убитыми и ранеными.

По той же модели — форсирование реки на выступе в свою сторону — немцы действовали и на участке обороны 40–й танковой дивизии 19–го мехкорпуса. Пунктом для форсирования был выбран изгиб реки в районе населенного пункта Микулин. В истории 14 танковой дивизии об этих боях написано следующее:

«3 июля дивизия по частям атаковала и увеличивала предмостное укрепление близ Микулина. 4 июля после атаки вражеской штурмовой авиации были убиты 15 и ранены 50 человек»[288].

Как мы видим, авиация 5–й армии оказывала содействие наземным войскам, нанося наступающим немецким соединениям заметные потери.

В итоге боев 2–4 июля левое крыло 5–й армии в лице 19–го механизированного корпуса и 228–й стрелковой дивизии отошло на линию Новоград — Волынского укрепленного района «линии Сталина». Соединения, и так больше недели находившиеся под ударом главных сил 1 танковой группы, понесли большие потери.

Отход 6–й армии на проскуровском направлении. 6–я армия к 1 июля представляла собой трудно управляемую машину из большого количества соединений различной укомплектованности и потрепанности. Это были 36, 37, 6–й стрелковые корпуса, 5–й кавалерийский корпус, 8, 4, 15 и 24–й механизированные корпуса. Кроме того, формально И. Н. Музыченко подчинялся 7–й стрелковый корпус, прибывающий в Шепетовку. Всего армия включала восемь соединений, действовавших на фронте протяжением свыше 200 км. Конечно, большинство подчиненных 6–й армии корпусов представляло собой лишь их остатки. Но это скорее не облегчало, а усложняло задачу штаба армии: сдерживать ими фронт было сложнее, требовались постоянное внимание и оперативная реакция на возникающие кризисы. 7–й стрелковый корпус, находившийся в отрыве от войск армии, вообще был недосягаем для управления.

Подобная перегрузка армейского управления представляется несомненной ошибкой в организации ведения операции со стороны командования Юго-Западного фронта. Прочие армейские управления 26–й и 12–й армий имели всего по одному корпусу, и любое из них могло бы принять на себя часть соединений 6–й армии, облегчив этим организацию управления отходом. Неплохим решением представляется также управление стрелковыми корпусами на бердичевском направлении штабом фронта. Прецедент этому уже имел место в ходе приграничного сражения, когда М. П. Кирпонос и М. А. Пуркаев непосредственно руководили действиями фронтовой группы механизированных корпусов из 8–го и 15–го механизированных корпусов. Однозначно необходимым было управление из штаба фронта действиями прибывающего в Шепетовку 7–го стрелкового корпуса. Корпус вступал в бой с колес и оперативно организовать связь с находящимся в десятках километров от места выгрузки штабом 6–й армии просто не мог.

Наконец, командование фронта могло распределить корпуса на наиболее опасном направлении между штабами 6, 26 и 12–й армий, взяв на себя непосредственное руководство двумя корпусами 12–й или 26–й армии. Эти корпуса находились в относительно спокойных условиях и не требовали пристального внимания.

Неэффективное управление заключало в себе мину замедленного действия, что усугублялось неверной оценкой немецких планов. Не будучи ориентирован на первостепенную важность шепетовского и бердичевского направлений, И. Н. Музыченко просто не мог уделять достаточного внимания стыку с 5–й армией. Его штаб был занят парированием кризисов, возникающих из-за нависания над правым флангом армии немецких пехотных дивизий. Кризисы эти возникали постоянно. 6–я армия с 1 июля находилась в состоянии непрерывного отхода и арьергардных боев в крайне неблагоприятных условиях разорванного фронта. 36–й стрелковый корпус и 14–я кавалерийская дивизия, охваченные противником справа из района Острога и слева из района Новый Почаюв, отходили на рубеж Изяслав — Ямполь; 37–й стрелковый корпус, охваченный справа из района Подкамень — Броды и слева из района Буек, неся тяжелые потери, отходил на рубеж Збараж — Тернополь; 6–й стрелковый корпус, отражая атаки XIV моторизованного корпуса и четырех пехотных дивизий противника, отходил на Тернополь и с большим трудом сохранял относительный порядок в своих рядах; остатки 4–го механизированного корпуса, 3–й кавалерийской дивизии оборонялись в районе Золочева. Остатки 15–го механизированного корпуса служили небольшим резервом, который командующий армией использовал в разных направлениях. Боевое донесение № 0021 штаба 6–й армии от 3 июля «дышит оптимизмом»: