И точнее не мог сказать никто.

И даже приступить к работе ему пока не позволяли — ни монсеньор, ни Бруно. Монсеньор кивал на врачей, а Бруно щурился и говорил — ну, посмотрим после праздника.

А во-вторых, ни разу такого не случалось, чтобы ему было некого на такой праздник пригласить. Он всегда был с красивой девушкой, и девушки были рады без памяти, когда он их звал. А тут рада одна Клаудия, та бы живьём его заглотила, дай ей волю. А потом выплюнула бы обратно и облизывала то, что осталось.

Нет, он не собирался звать Клаудию. Более того, сделал всё, чтобы её позвал Энрико Гостини — его подчинённый, который на неё давно уже слюнки пускал, а она ему не давала. Но оба были на той вечеринке, и после буйных танцев у них каким-то образом склеилось. Раньше Гаэтано было бы любопытно — что да как, а сейчас — нет. Клаудия отвязалась — и ладно.

Гаэтано всю последнюю неделю пристально поглядывал на разных девушек, живущих и работающих в доме, и с ужасом понимал, что ему не нравится никто! Раньше его восхищала улыбка Кьяры, но Кьяра теперь редко улыбается. О Франческе и говорить не приходится — там один комп в голове, как она только жила со своим парнем, она ж никаких намёков не понимает, и не ломается, а в самом деле не понимает! И смотрит на него, как на пустое место, хоть он и извинился.

И волшебно, неправдоподобно прекрасная Аннели тоже не воспринимает его серьёзно. Улыбается и исчезает, а на прямой вопрос ответила, что она здесь на работе, и ей немного не до того. Ничего личного, просто вот так.

Придётся идти без девушки. И на пару с маэстро Фаустино быть распорядителем этого безумия — раз уж он его затеял.

В пятницу все службы дворца, кроме тех, что непосредственно связаны с его жизнеобеспечением, официально работали до обеда. Но хотя сотрудники аналитического отдела и собрались утром в кабинете, работать никому не хотелось.

Первой пришла Клеманс. Она возлюбила в последнее время одиночество, и ей нравилось прийти, включить компьютер и выпить чашку кофе в пустом кабинете.

Вторым прибежал Иво ди Мори. Тоже налил кофе, притащил стул, сел рядом.

— Привет, — кивнул он ей. — Скажи, ты ведь идёшь вечером на праздник?

— Вроде да, а что?

— А если я предложу тебе, что называется, быть моей дамой на этом празднике? Ты как?

— Не знаю, — выдохнула она.

Клеманс не ожидала. Ну да, о чём-то там шушукалась по углам молодёжь, кажется, даже жертву голодовки и пирсинга Франческу пригласил кто-то такой же молодой и глупый. Но Иво-то приличный человек, он живёт в своей квартире в городе, работает в приличном отделе, а не в службе безопасности, к примеру, и не где-нибудь в гараже. И они вместе ходят курить. Может быть, дело в этом? Чтоб была компания, а то подходящих мест немного, и ходить до них далеко, а вместе — веселее?

— Скажи, а почему вдруг?

— А вот захотелось, — улыбнулся он. — Хочу пройтись с тобой по красивой зале, сидеть рядом за столом, и может быть танцевать.

— Я не умею танцевать. То, что они здесь танцуют. А научиться не удосужилась.

— Так и я не умею. Не пропадём, — подмигнул он.

Клеманс задумалась. Вообще она уже забыла, как это — когда за тобой ухаживают и тебя куда-то приглашают. Потому что почти пятнадцать лет жизни — замужем. И в мыслях не было ни на кого смотреть, как же, муж ведь. И дети. Удивлялась всегда — когда люди успевают гулять и изменять, неужели им времени хватает? Тут подумать лишний раз некогда, всё время какие-то дела. И муж ведь, да. Последние годы не сказать, чтобы прямо любимый, но привычный, можно сказать — родной. Про которого всё знаешь и всё принимаешь, как есть. И оказалось, что всё не так и все её усилия ценности не имеют. Но что сейчас об этом! Упущенные годы не наверстаешь, но хотя бы приятно провести время на празднике — это уже хорошо.

— Договорились, — улыбнулась она. — Сядем за стол, и ты будешь рассказывать мне, кто есть кто в зале. Я за месяц так и не разобралась.

— Наверное, тебе было просто некогда, — улыбнулся он в ответ.

Дверь отворилась, это пришла Франческа. Как всегда — вся в себе. И следом за ней — Донато, он тащил в руках бумажный пакет, из него пахло выпечкой.

— Донато, оставь в желудке место, вечерние вкусности не поместятся, — фыркнул Иво.

— Я способный, поместятся, — отмахнулся тот и вытащил на тарелку возле кофемашины круассаны и что-то ещё. — И даже вам по штучке останется. До вечера далеко, пренебрегать едой заранее — глупо. Все взяли по куску и пошли работать, давайте сделаем сегодня хоть что-то полезное!

Клеманс рассмеялась, взяла предложенный свежайший круассан и пошла работать.

На Рождество они собирались втроём — с Анной и Софией. Сегодня София должна была приехать вместе с мужем из города, Анна же прибежала в комнаты Элоизы уже в пятом часу, вся запыхавшаяся.

— Уф, еле успела.

— Ты откуда такая? — Элоиза была уже причёсана, ей оставалось сделать макияж, маникюр и одеться.

— Да хотела в последний раз всё проверить, глупая, наверное, — фыркнула Анна. — Ну и я же завтра уезжаю в отпуск, и с разгромом после праздника разбираться уже не буду.

— Вот и не думай лишнего. Я еле удержала Витторио — он уже три раза хотел сбежать. Иди в гардеробную и причёсывайся.

Платье Анны было глубокого синего цвета, длиной до щиколотки, со смелым декольте. Витторио уложил её волосы в живую блестящую волну, рассыпавшуюся по плечам. Элоиза подозревала, что он владел магией — после его рук причёски держались по многу часов, не портясь и не теряя вида.

Она сама в этот раз попросила подобрать завитые волосы и открыть шею — потому что предстояло танцевать, а насчёт танцев в неё было вбито крепко — волосы должны быть убраны и не должны никому мешать. У неё, конечно, не такая косища, как у Линни, но всё равно — длинные летающие волосы в переполненной зале недопустимы.

А платье её было фиолетовым. Была же идея о том, что ей стоит надеть фиолетовое платье? Опять же, она никуда ещё не надевала подаренное на день рождения колье.

Впрочем, фиолетовым был чехол — из очень плотного шёлка. Сверху на нём — лиловая сетка, вышитая диковинными цветами и птицами. В апартаментах Шарля была гостиная с шёлковыми обоями в таком стиле, и с фарфоровыми китайскими вазами, и декоративными тарелками. А павлин на клине юбки слева-сбоку был определённо вдохновлён Максимилианом.

Витторио закрепил в причёске гребень, к нему она надела колье и ещё в юности подаренные тётушкой Женевьев серьги.

— Скажи, а Лодовико за тобой зайдёт? — спросила она Анну.

Та была уже готова и прикалывала серебряную брошь со сложным узором к лифу платья. И рассмеялась.

— А я сегодня не с Лодовико.

— А с кем? — она что-то проспала?