Я не дура. Никто не может без страха смотреть в лицо Брану.

Он рассмеялся.

— Ну, слышал. Я помню, как Бран велел тебе быть умницей, увел своих волков и тем самым обеспечил тебе возможность найти ублюдка, который похитил Джесси.

— Я не спорила с Браном, — заметила я.

— Потому что тебе было плевать, получишь ты разрешение или нет. Ты подчиняешься мне только потому, что этого хочет какая-то часть тебя; готов признать: то, что я Альфа, вызывает эту твою часть на поверхность, но это ты ослабляешь свою защиту от меня.

Остаток дороги до дома я молчала. Я была достаточно откровенна с собой, чтобы признать, что сержусь, потому что он прав, но не собиралась говорить ему об этом.

Искусный стратег, он позволил мне перекипеть. Даже не вышел из машины, чтобы открыть мне дверцу, как обычно. Я выскочила и с минуту постояла у открытой дверцы.

— Кажется, будут показывать хорошее кино, — сказала я. — Не хочешь сходить со мной в субботу вечером?

Я не собиралась спрашивать. Как-то само выскочило.

Он улыбнулся — той медленной улыбкой, которая наинается у глаз, но так и не добирается до зуб. Я неловко переступила с ноги на ногу: от этой улыбки я теряла самообладание.

— Какой кинотеатр?

Я сглотнула. Дура. Полная дура.

— Тот, что за моллом[47]. Я уточню.

— Отлично. Позвони, скажешь время.

— Поведу я.

— Хорошо.

Теперь его губы кривились.

Черт побери, подумала я, тупая овца идет прямо на бойню. Молча закрыла дверцу и ушла в дом.

Из огня да в полымя, подумала я, встретив взгляд Сэмюэля.

— В кино собираешься? — спросил он. Наверное, слышал, что я сказала Адаму.

— Да.

Я вздернула подбородок и постаралась подавить напряжение в желудке. Сэмюэль меня не обидит. Проблема в том, что я не хочу обидеть его.

Глаза его были полузакрыты, и он вдохнул.

— Ты снова пахнешь им.

— Он подобрал меня, когда я бегала койотом, и привез мне одежду.

Сэмюэль со скоростью барракуды сорвался с места и положил руку мне на шею. Я стояла совершенно неподвижно, и он сунулся носом к моему уху. Я не могла не ощутить его запах. Почему его запах действует на меня так же, как улыбка Адама? Это неправильно.

— Когда ты уходишь с ним, — проворчал он, дрожа всем телом от готовности или боли — не могу сказать, от чего именно, потому что ощущала запах и того и другого, — хочу, чтобы ты помнила вот это.

Он поцеловал меня. Очень серьезно, чудесно и, учитывая гнев в его глазах, поразительно нежно.

Потом попятился от меня, приятно улыбаясь.

— Спокойней, Мерси, милая.

— Я не племенная кобыла, — сказала я ему, стараясь не вдыхать слишком глубоко.

— Конечно, нет, — согласился он. — Не стану лгать тебе о своих чувствах. Мысль о детях, которые не умрут до рождения, очень привлекает меня. Но ты должна знать, что волку во мне на это наплевать. Он хочет только тебя.

Он вышел, когда я еще пыталась найти ответ. Вышел не к себе в комнату, а вообще из дома. Я слышала, как завелась и отъехала его машина.

Я села на диван и обняла подушку. Я так старалась не думать об Адаме и Сэмюэле, что должна была найти другую тему для размышлений. Например, охоту на Андре.

Марсилия сказала, что вампиры боятся ходячих, потому что на нас не действует их магия, и потому что мы можем разговаривать с призраками. Но, как напомнил мне Даррил, призраки избегают зла, например, вампиров. Я могу быть невосприимчива к их магии, но, очевидно, магия, скрывающая их логова, на меня действует. Может, другие ходячие были сильнее меня?

Медея прыгнула на диван и села рядом со мной.

Марсилия не могла намекать на то, как я использовала миссис Ханну, чтобы найти Литтлтона. Это особый случай. Большинство призраков не могут разговаривать.

Да и вообще в Тройном городе призраков мало: город заселен слишком недавно. До Второй мировой войны, до того как старания создать атомную бомбу привели к возникновению Хэнфордского проекта, здесь вообще было мало людей.

Несмотря на то, что рост города связан с армией, а может, благодаря этому, в прошлом в Тройном городе было мало случаев насилия; а ведь насильственная, бессмысленная смерть — основная причина появления призраков.

Бессмысленные насильственные смерти происходят в зверинцах вампиров.

Я отпустила подушку, и Медея тут же забралась мне на колени.

Я не единственная способна видеть Призраков. В Портленде, ГДР я училась в школе, множество мест, населенных привидениями, и их видят нормальные обычные люди. Конечно, большинство людей видит их не так хорошо, как я, да и в основном по ночам. Я этого никогда не понимала. Днем призраки встречаются не реже, чем ночью, хотя многие твари не переносят дневной свет.

Например вампиры.

Не может быть, чтобы все было так просто.

На следующий день после работы я отправилась на поиски Андре — на двух ногах, а не на четырех. Я не была уверена, что поиски призраков помогут мне. Прежде всего, призраки не так уж обычны. Тысячи человек могут погибнуть в битве, а ночью не будет ни одного призрака. И даже если призраки есть, я не уверена, что смогу их увидеть или распознать, что это призраки. Некоторые покойники, например миссис Ханна, выглядят точно так же, как при жизни.

Я ищу иголку в стогу сена, чтобы убить ею Андре.

Я понимала, что это не будет похоже на убийство Литтлтона, хотя и оно далось достаточно тяжело. Андре днем спит и будет беззащитен. Даже если я его найду, не уверена, что смогу казнить.

А если казню, на меня ополчится семья Марсилии.

Ну, по крайней мере тогда я буду избавлена от выбора между Адамом и Сэмюэлем. В каждой бочке дегтя есть ложка меда.

Я отправлялась на поиски во второй половине дня и возвращалась домой перед самым наступлением темноты. Сэмюэль старался не попадаться мне на глаза, но оставлял на холодильнике еду для меня. Иногда что-нибудь купленное в ресторане, но обычно то, что сам приготовил. Дома он вел себя так, словно никогда меня не целовал и никогда не говорил, что по-прежнему интересуется мной. Я не знала, радоваться или пугаться. Сэмюэль — очень терпеливый охотник.

Мы с Адамом сходили в субботу в кино. Он вел себя очень хорошо. Потом мы поехали в резервацию Хэнфорд и бегали под открытым небом — в обличье волка и койота. У Адама не было способности Сэмюэля отбросить все человеческое и наслаждаться радостью дикой жизни. Напротив, он играл с тем же напряжением, с каким занимался повседневными делами. А значит, когда я гналась за ним, я не была уверена, что хочу догнать, а когда он гнался за мной, я чувствовала себя кроликом.