31 марта 1958 года он объявил об одностороннем прекращении ядерных испытаний. Хитрость состояла в том, что СССР только завершил, как показывали разведданные, серию испытаний, тогда как в США аналогичные испытания только намечались. По рекомендации А. Даллеса на пресс-конференции 2 апреля Эйзенхауэр просто отмахнулся от предложения Хрущёва: «Я считаю это трюком и не думаю, что его следует серьёзно воспринимать; каждый, кто тщательно это изучит, поймёт»416.

Всё же в Женеве были начаты переговоры о прекращении испытаний ядерного оружия. Правда, вскоре они почти зашли в тупик, так как американцы настаивали на принципе «открытого неба», а советская сторона считала это узаконенным шпионажем. Но всё же канал связей сохранялся, и это в какой-то мере утихомиривало страсти. В качестве жеста доброй воли Эйзенхауэр распорядился о прекращении полётов самолётов У-2 над советской территорией. В высшей американской администрации постепенно назревали серьёзные разногласия. При этом позиция А. Даллеса, который настаивал на продолжении силовой политики, постепенно ослаблялась. Вместе с ведущими военными деятелями, правыми политиками из обеих партий, значительной частью учёных (особенно создателем водородной бомбы Эдуардом Теллером) он убеждал Эйзенхауэра, что переговоры становятся бесперспективными, и уговаривал президента в необходимости наращивания военной мощи страны. Эйзенхауэр в определённой мере сопротивлялся этой тенденции. Его поддерживал послушный аппарат Белого дома, особенно советник по вопросам науки профессор Гарвардского университета известный химик русского происхождения Джордж (Георгий Богданович) Кистяковский.

Соотношение сил в высшем аппарате явно менялось не в пользу Аллена Даллеса, особенно когда от практической деятельности отошёл в результате тяжёлой онкологической болезни его брат Фостер. Рак кишечника был обнаружен у него ещё в 1956 году. Ему была сделана операция, и он вернулся к работе. Однако в начале 1959 года болезнь вновь обострилась, были обнаружены новые опухоли, радиационная терапия не дала результата и в апреле 1959 года Фостер вышел в отставку, а 27 мая умер417.

Заменивший Фостера Даллеса на посту государственного секретаря опытный дипломат Кристиан Гертер разделял позицию президента о необходимости ограничения гонки вооружений.

На заседаниях СНБ шли острые споры по вопросу об увеличении или сокращении военного бюджета. Один раз военные заговорили о необходимости строительства шести подводных лодок, оснащённых новейшими ракетами «Поларис». Аллен Даллес энергично поддержал их. В ответ Эйзенхауэр, демонстрируя негодование (можно полагать, показное), спросил: «Сколько раз мы должны уничтожить Россию?» Когда же Даллес вместе с секретарём по обороне и отраслевыми военными секретарями (сухопутных войск, военно-морского флота и военно-воздушных сил) потребовал в СНБ строительства нового атомного авианосца (первый такой авианосец «Энтерпрайз» был заложен в феврале 1958 года), президент осудил эту затею прежде всего по финансовым соображениям: расчётная стоимость корабля составляла 9 миллионов долларов, но было ясно, что реальные расходы окажутся намного выше418.

Приведённые факты свидетельствовали, что Аллен постепенно терял безоговорочную поддержку Эйзенхауэра, который склонялся к смягчению напряжённости, тогда как Даллес по-прежнему отстаивал жёсткую линию. Это не значит, что руководитель ЦРУ оказался каким-то пасынком. В пределах своих полномочий он продолжал проведение прежних операций, направленных прежде всего на сбор максимальной информации об СССР, в частности при помощи разведывательных полётов, а также через шпионскую сеть, сведения о которой по понятным причинам минимальны. Соответствующие подразделения ЦРУ, как и ранее, стремились охватить почти весь мир. Ведомство исправно информировало исполнительную власть о подоплёке наиболее важных событий (естественно, в пределах того, что удавалось установить).

Речь шла о том, что в конце 50-х годов ранее имевшиеся возможности Даллеса оказывать прямое влияние на формирование внешней и военной политики существенно сократились, хотя не были утрачены. Анализ и выводы ЦРУ безусловно учитывались президентом и его окружением, особенно вице-президентом Ричардом Никсоном и высшими военными чинами, в определении внешнеполитических и стратегических приоритетов.

В этих условиях последние годы президентства Эйзенхауэра, которые оказались «предпоследними» годами пребывания Аллена Даллеса во главе ЦРУ, ознаменовались крутыми изменениями во взаимоотношениях США с СССР, основным противником в холодной войне.

Вначале казалось, что мирное сосуществование начинает пробивать себе дорогу. Между СССР и США произошёл обмен выставками. В СССР побывал вице-президент Никсон, а в США близкий к Хрущёву член Президиума ЦК КПСС Анастас Микоян. Было договорено о посещении Соединённых Штатов Хрущёвым, а СССР Эйзенхауэром. Советский лидер, прибывший в Вашингтон 15 сентября 1959 года, пробыл в США до 27 сентября. Он вёл переговоры с президентом и другими официальными лицами, выступил на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, совершил поездку по стране, где его встречали в основном дружески. Он официально пригласил Эйзенхауэра посетить СССР, и это приглашение было принято. Никаких прорывов в переговорах по спорным вопросам не произошло, однако складывалась благоприятная обстановка для дальнейших поисков взаимоприемлемых решений, прежде всего по вопросам сокращения вооружений.

Перед возвращением советского лидера на родину Эйзенхауэр устроил в его честь большой приём, на котором представлял Хрущёву наиболее видных своих сотрудников. Когда дело дошло до Даллеса, директор ЦРУ осмелился задать Хрущёву то ли наглый, то ли, наоборот, приятный тому вопрос: «Вы, вероятно, время от времени читаете секретные доклады, которые я направляю президенту, не так ли?» Хрущёв воспринял вопрос по-боевому и, подтвердив, что это так, задал встречный вопрос: «Но ваш президент ведь делает то же самое с нашей секретной информацией?» А затем вдруг, разумеется, вроде бы в шутку, заявил: «Давайте объединим усилия наших разведок или создадим единую разведку наших стран. Дешевле будет, да и будем лучше друг друга знать и понимать». Многоопытный Даллес промолчал. Присутствовавшие восприняли неординарное заявление Хрущёва как дополнительную демонстрацию стремления к налаживанию конструктивных советско-американских отношений419. Эйзенхауэр и Хрущёв договорились, что они предложат руководителям Великобритании и Франции провести в скором времени в Париже встречу глав четырёх держав.

В то же время и генералы, и промышленники, и руководители разведки, прежде всего Даллес, с немалой тревогой наблюдали за теми сдвигами, которые происходили на международной арене. Они настаивали на увеличении военных расходов США, убеждая президента, что СССР скрывает наращивание своих вооружённых сил, что Америка может оказаться беззащитной перед лицом советской угрозы.

Будучи убеждённым, что США превосходят СССР в области современных вооружений, Эйзенхауэр в то же время считал необходимым получать всё новые и новые доказательства этого. Они были необходимы как для того, чтобы он сам более уверенно проводил курс на дальнейшее смягчение международных противоречий, так и для убеждения политиков, особенно в Конгрессе, где большинство принадлежало оппозиционной Демократической партии, и общественности в верности этого курса. Главным средством получения объективной информации оставалась разведка. Это означало, что ведомство Даллеса в сотрудничестве с разведывательными органами вооружённых сил, фактически руководя ими, оставалось у властного руля.