но я не очень хорошо их знала. Позже я узнала, что они называли меня Призраком, потому что я то появлялась, то исчезала. О да, я умею это делать. Ну а Каллум, соответственно, нашел дом на Колдуэлл-стрит. Он рассказывал мне о том, что происходило в вашем доме. О том, как обострялись отношения. Как маленькие группки сначала создавались, потом разрушались, потом снова создавались. Но он никогда не казался мне встревоженным. Он говорил, что это часть опыта пребывания в университете.

Горячие слезы Джен продолжали капать на лицо Мэв.

— Все было нормально, пока мы не уехали домой на рождественские каникулы. Господи, лучше бы мы этого не делали. Тогда мы узнали, что в ноябре папа потерял работу. Вся его карьера прошла в одной компании, и он был первым, кого выгнали, когда начались увольнения. У нас не было никаких сбережений. Все ушло в этот дом. Мы думали, что поэтому мама выглядела такой больной, но причина была в другом. Она выглядела больной, потому что была больна. Рак. Начался с левой груди и распространился на легкие, печень и лимфоузлы. Ей поставили диагноз, но она скрывала его от нас и от папы тоже. Знаешь, как странно сидеть в семейном кругу вокруг рождественской елки, пить горячий глинтвейн под треск огня и знать, что кого-то одного не будет тут на следующее Рождество. Никто из нас троих, сидевших за столом на следующее Рождество, не упомянул об этом, но мама знала, что это должна была быть она, а с нами не было Каллума.

Джен сделала паузу, чтобы вытереть лицо. Мэв попыталась заговорить, но Джен снова остановила ее и погладила по голове.

— Не пытайся говорить. От этого будет только больнее. Прости меня. Осталось недолго… Когда мы вернулись в Кэхилл в январе, Каллум, как благородный человек, решил помочь родителям, и поэтому в конце концов поддался на уговоры Оливера и согласился украсть письменные задания. Ему не так уж сложно было сделать это, ведь он подрабатывал в администрации университета и имел к ним доступ. Он хотел рассказать мне об этом, но я была слишком занята клубами, выпивкой и бойфрендами. Господи, до чего же я была банальна…

Каллум думал, что страх беременности изменит меня. В то утро я появилась на Колдуэлл-стрит в слезах, тушь растеклась по всему лицу, и Каллум пошел и купил мне тест на беременность, потому что я была так напугана, что едва могла пошевелиться.

Но как только выяснилось, что тест отрицательный, я немедленно все забыла и снова начала гулять. Вот так я и оказалась на вашей вечеринке в мае. Все это время я не обращала внимания на Каллума, и, поскольку я знала, как это его разозлит, я флиртовала с Оливером. Волосы у меня тогда были рыжими. Это мой собственный цвет. После драки я поднялась в комнату Оливера, и мы занялись сексом. Я спала, когда Элли зажала моему брату нос и рот руками и смотрела, как он умирает. Из дома я ушла рано, мне не хотелось, чтобы меня заметили. О смерти Каллума мне рассказал папа. После того как полиция сообщила ему, он позвонил мне и рыдал в трубку. Я подумала, что мама умерла. Я никогда не слышала, чтобы он плакал. Я тоже плакала, но не потому, что мне было грустно. Я плакала от бессильной злобы.

С этой злобой я жила двадцать лет, пока, наконец, не придумала, что могу сделать. Социальные сети позволили без труда найти вас всех, кроме Лорны, как я уже сказала. Мне пришлось сменить имя и переехать в Эдинбург, чтобы подружиться с ней лично. Но больше всего я нервничала, когда встретилась с тобой, Мэв. Я понимала, что, если я не смогу обмануть тебя, не смогу обмануть и остальных. Но ты поверила мне. Прекрасная, чудесная Мэв, ты клюнула, и тогда я поняла, что мой план может сработать. Когда мы говорили о Колдуэлл-стрит, я пользовалась теми сведениями, которые когда-то получила от Каллума, — он рассказывал мне все о вас. Господи, иногда я не могла заставить его заткнуться. А с помощью того, что я узнала от Лорны, я развязала тебе язык, и ты рассказала мне больше. Все это я сохранила. Чтобы ничего не забыть, я все записала в те тетради, которые вы потом нашли.

Единственным человеком, который знал обо всем, был наш младший двоюродный брат Джеймс. Он должен был подготовить для вас комнаты и зарегистрировать вас. На этом все, он не должен был здесь появляться. Глупый, глупый Джейми. Ему было всего пять лет, когда Каллум умер, но мы с ним оказались близки. Когда отцу наконец пришлось продать «Волчий вереск», именно Джейми пришла идея устроиться на работу к новому владельцу, Маклеоду, этому напыщенному засранцу. Это моя вина, что Джейми убили. Я недооценила Элли. Недооценила то воздействие, которое этот дом оказывает на людей. Знаешь, как трудно мне было не разрыдаться, когда я увидела его? Как трудно было не убить Элли тут же на месте? Но мне нельзя было этого допустить. Потому что Лорна Торрингтон не знала раньше Джеймса Каски и не стала бы плакать, и я не должна была.

Ее рассказ прервал лай. Мэв повернула голову и сквозь пелену в глазах увидела в дверном проеме нечеткие очертания Джизмо.

— Привет, Джизмо, — проворковала Джен. — Элли случайно выпустила его с чердака. Это он поцарапал ее и чуть ли не целый день бегал тут. Наверное, искал Лорну, бедняжка. Это ее пес, но ты и сама знаешь. Лорна везде брала его с собой. Я предложила ей поехать сюда отдохнуть. Она согласилась. Но она должна была взять с собой Джизмо, а я не могла причинить ему боль. Только чудовище может обидеть собаку. Все в порядке, Джизмо, ну а я почти закончила.

«Собака. Собака — это спасение», — подумала Мэв и протянула руку, надеясь, что пес подойдет. Защитит ее от убийцы. Позволит погладить по мягкой шерсти и придаст ей силы, чтобы подняться и бежать.

Джизмо лег в дверном проеме и положил голову между лапами.

— Пожалуйста… — просипела Мэв.

— Мы с Джизмо стали хорошими друзьями. Я подружилась с Лорной в собачьем парке пару лет назад, сразу после операции на носу. Предложила присмотреть за ним, когда она уезжала в командировку.

Джен поцеловала Мэв в лоб.

— Все шло как по маслу, пока не появился Маклеод. Мне жаль, что я подставила тебя, чтобы они решили, будто его смерть — твоих рук дело, но