Фея задела на своем прямом пути стену, легко вошла в нее и некоторое время двигалась так, постепенно исчезая в ней. В последний момент еще раз посмотрела на меня, я увидел на ее губах улыбку.

Хреймдар охнул:

— Ваше высочество! Даже не знаю, поздравить вас или принести соболезнования.

— В чем дело?

— Это же Фея Огня!

— Да, — признал я, — это весьма горячая женщина…

— Это не женщина! — воскликнул он. — Это… это элементаль!

— А-а, — сказал я разочарованно, — ну, элементали меня интересовать не должны, я христианин и рыцарь. Хотя… когда этот элементаль в таком виде, можно сделать себе некоторую поблажку. Совсем небольшую, я же понимаю, что это нарушение, но если небольшое, то…

Воздух, как ни странно, все еще холодный, хотя иногда чувствую в нем легкий запах не только гари, но и чего-то тревожного, опасного, громадного. На ходу перешел на запаховое, голова сразу закружилась, все чувства как сошли с ума, ошалев от неожиданности, когда вместо привычных визуальных образов приходится получать, обрабатывать и перекодировать в нечто хотя бы слабо понимаемое.

Прежний мир исчез, только под ногами твердь, которой не вижу, а только чувствую, да еще ладонь упирается в нечто солидное…

Издали донесся встревоженный голос:

— Ваше высочество… с вами все в порядке?

— Голова закружилась, — пробормотал я. — Видно, съел что-то. Сейчас пройдет, погоди…

Запаховое зрение упиралось и не хотело перекодироваться в примитивное визуальное, наконец я увидел в дико ярком цветном мире огненные полосы, поднимающиеся снизу из прохода, куда, как понимаю, идем, там эти полосы еще отчетливее, уже различаю оттенки, можно бы уловить и побольше, но этот неистовый жар гасит, подавляет все остальное.

Я тряхнул головой, закрыл и открыл глаза, заставив себя усилием воли вернуться к обычному зрению. Красочный мир запахов исчез, оставив тягостное чувство утраты, зато я различил встревоженное лицо Хреймдара.

— Все прошло, — сказал я хрипло. — Но… там внизу опасность. Нам точно туда?

Он покачал головой.

— Нет, нам сейчас налево. Но если там опасность, нас найдут! Кто там?

— Не понял, — ответил я честно. — Сказал бы даже, что огнедышащий дракон, но откуда ему взяться в подземелье?.. Другое дело, в небе…

Он спросил настороженно:

— А почему нельзя в подземелье?

— Ну, — сказал я, — сперва же крылья отрастают, а только через семь лет после этого развивается огненное нутро. А как он там с крыльями? У него же крылья в растопырке чуть ли не на милю!

— Могли отвалиться, — предположил он. — Или крысы отгрызли. Или вообще… ну, порода такая!

Я прислушался, сказал трезво:

— Стой здесь. Я пойду вниз, посмотрю, что это за. Если что, кричи «караул» погромче.

— О, — заверил он бодро, — это я умею!

Я не стал запускать шарик света, мне и так видно, а яркие краски ни к чему, не художник, и слава Богу, а то бы уже серьгами в ушах и кольцами в носу звенел, как эти, которые.

Дорога вниз то вела ухоженными ступеньками, то они оказывались заваленными глыбами камней, упавшими сверху и вывалившимися из стен, но дальше, к счастью, пошли крепкие стойки, упертые в темный свод, а проход расширился так, что могла маршировать армия.

Стены сохранили следы кирок, в одном месте нашел молот со сломанной ручкой и затупившееся зубило. Подпорки удерживают кровлю до сих пор, но, судя по заброшенности, здесь выбрали всю ценную руду и удалились, также не видно никаких следов поспешной эвакуации или бегства.

Я опускался из пещеры в пещеру, запах гари все отчетливее и сильнее. Однажды я остановился и снова перешел на запаховое. На этот раз переключение произошло в считаные мгновения, в разноцветном мире увидел струи огня и смутный образ чего-то громадного, раскаленного, опасного…

— Да чтоб ты сдох, — пробормотал я, — как нет украденной принцессы, так и драконоборцев нет?

В холодном воздухе горячие струйки стали заметнее, я услышал тяжелое и такое мощное дыхание, словно дышит сама гора, осторожно выдвинулся и выглянул за край выступа.

На том конце пещеры лежит на брюхе громадная ящерица, массой в стадо слонов, но вытянутая, как крокодил, только морда короче, зато зубы такие, что торчат из закрытой пасти, как длинные кинжалы.

Он открыл один глаз и, я не успел отодвинуться, увидел меня, рывком поднял голову. Я охнул, сердце заколотилось, начал отступать раньше, чем пришла идея вступить в переговоры о взаимоненападении, торговом сотрудничестве и культурном обмене базовыми ценностями.

Донесся тяжелый вздох, накатилась волна нечистого воздуха, — я понял, что дракон поднялся на лапы. Пол дрогнул — ага, чудовище пошло проверить, кто там нагло выглядывал из-за угла в его суверенной пещере.

Я поспешно карабкался обратно, из пещеры в пещеру бежать легко, но наверх взбираться трудно. Внезапно все озарилось багровым, а в спину толкнула тугая волна горячего воздуха.

Гад, мелькнула мысль, он здесь бегает быстрее, сволочь хвостатая.

Он быстро сокращал расстояние. Я вбежал в пещеру, где древние рудокопы что-то добывали, и понесся через нее, на ходу с силой ударяя кулаками в подпорки.

Некоторые устояли, но большинство падало, я услышал, как начинает трещать каменная кровля. В спину ударила вторая волна, воздух уже не горячий, а палящий, в следующий раз точно подпалит мои штаны…

Я выбежал в следующую пещеру по ступенькам, а за спиной раздался тяжелый грохот, затем раздраженный рев, когда падающие камни били по голове и лапам. Затем рев превратился в рык разъяренного зверя, но грохот усиливался, и наконец рев перешел в хрип умирающего чудовища.

Поднявшись еще на пролет, я увидел бледного Хреймдара. Он бросился навстречу.

— Ваше высочество! Что стряслось?

Я отмахнулся, тяжело дыша.

— Пустяки… Фух… Все в порядке…

— Но там… ревело!

— Да, — ответил я. — Ревел, пришлось. Что, было слышно?..

— Нет, — сказал он торопливо, — еще кто-то ревел!

— А-а-а, — протянул я, отсапываясь, — это дракон. В самом деле без крыльев, что удивительно. Он так кинулся ко мне, что… пришлось задавить.

Он вскрикнул в ужасе:

— Ваше высочество!

— А что было делать? — возразил я. — А если бы укусил? Нет уж…

— Что, голыми руками?

— Не люблю проливать кровь, — объяснил я. — Особенно животных… Ну, теперь куда?

Он сказал трепещущим, как бабочка в окне, голосом:

— Как я и говорил, налево. Вот в эту щель.