Добрянский – рупор тех, кто добивался слушаний в сенате, – верил, что в Соединенных Штатах показания перебежчика произведут сенсацию. Позднее он так рассказывал об этом: «У меня было ощущение, что нам нужно представить эту историю в лицах. Выведя здесь на сцену Сташинского в числе многих других, мы покажем взаимосвязь устроенных Москвой политических убийств. Особенно это представляется необходимым ввиду того, что в Верховном суде Западной Германии обвинили и приговорили не столько Сташинского, сколько российское правительство в Москве». Но Государственный департамент упорно не давал зеленый свет. Чиновники утверждали, что перевезти осужденного из Европы и обеспечить ему охрану – дело нелегкое, но Добрянский подозревал, что причиной отказа была «вся та разрядка, которую предполагалось наладить в отношениях Соединенных Штатов и СССР»339.

К лету 1963 года напряженность этих отношений заметно спала. Остались в прошлом и Берлинский кризис, который омрачил осень 1961 года, и грянувший годом позже Карибский. В июле 1963 года советские, американские и британские дипломаты согласовали положения договора о частичном запрете ядерных испытаний. По сути, он стал первым шагом на пути к ограничению стратегических вооружений. Через месяц заработала горячая линия связи между Белым домом и Кремлем – так сторонам легче было бы найти общий язык в случае очередного кризиса. Кеннеди дал добро на продажу Советскому Союзу пшеницы на сумму до 250 миллионов долларов, ведь Хрущеву нечем было кормить народ. 7 октября, в присутствии советников и верхушки обеих палат Конгресса, президент подписал упомянутый договор о ядерных испытаниях. В подобной обстановке дело Сташинского не пришлось ко двору. Ни к чему было вспоминать громкие убийства, совершенные по приказу кремлевского вождя, который наконец-то стал адекватно себя вести, закупал горы американского зерна и обещал не бряцать ядерным оружием340.

Письмо Кёрстена, в котором тот просил поддержать идею слушаний в сенате о советской тактике политических убийств, осталось без ответа. Прошло всего две недели и наступило 22 ноября – день фатальной поездки Кеннеди в Даллас. Копию письма выслали ФБР. Сотрудники этого ведомства теперь обратили внимание на предсказания Кёрстена – возможную заброску с Кубы хорошо подготовленных агентов для убийства врагов коммунизма в Соединенных Штатах. Ли Харви Освальд чрезвычайно точно совпадал с нарисованным в письме образом такого агента. Были в биографии Освальда и Куба, и Советский Союз. Не застрелил ли он президента США по указке все тех же Хрущева и Шелепина? Последний тогда уже обладал огромной властью как председатель Комитета партийно-государственного контроля, а через год ему предстояло занять место в Президиуме ЦК КПСС. Такое предположение испугало многих американцев. Если это правда, что тогда делать? Возможна ли вообще какая-то реакция, кроме начала полномасштабной ядерной войны?341

Этот вопрос мучил немало американских политиков, не давая спать по ночам всему высшему руководству. Да, Освальд долго жил в СССР и женился там, а на родине открыто выступал в поддержку Кастро, – но следствие все равно не отступало от версии об убийстве, совершенном в одиночку. Уильям Худ, который служил в мюнхенском филиале ЦРУ во время ликвидации Бандеры, а теперь работал в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, оказался в центре расследования нового убийства. В компании нескольких коллег незадолго до убийства он подписал телеграмму, не упоминавшую о недавнем аресте Освальда за драку с кубинскими эмигрантами – противниками Кастро. Худ приложил руку и к тому, что за несколько недель до выстрелов в Далласе имя Освальда исчезло из списка лиц, за которыми следило ФБР. Был ли Освальд агентом ЦРУ или КГБ, или вообще не работал ни на какую разведку? В 1963 году никто в США не знал точного ответа. Интерес к делу Сташинского резко возрос342.

10 апреля 1964 года, в пятницу, посетители внесли приятное разнообразие в монотонное, бедное событиями пребывание Богдана Сташинского за решеткой. В тот день его увезли в Карлсруэ – в Верховный суд, где полутора годами ранее ему вынесли приговор. Заключенного хотел видеть один важный гость из-за океана. Это был близкий соратник Кёрстена, сенатор Томас Додд. В Западную Германию он приехал для встреч с Людвигом Эрхардом, федеральным канцлером, его предшественником Конрадом Аденауэром, генеральным прокурором Людвигом Мартином, Генрихом Ягушем – председателем суда на процессе Сташинского – и с самим осужденным.

Позднее сенатор уверял, что отправился в Европу именно ради Сташинского, а не канцлеров и прочих высокопоставленных лиц. Беседа с осужденным прошла в присутствии Норберта Оберле, выступавшего на процессе со стороны обвинения в паре с Куном, и чиновников из США. Некоторые прибыли вместе с сенатором из Вашингтона, другие приехали из посольства в Бонне. Поездку Томаса Додда в Германию и посещение Сташинского готовили не один день343.

Гибель Кеннеди подстегнула интерес к проведению на Капитолийском холме слушаний о политических убийствах, организованных из Москвы. В феврале 1964 года ЦРУ подготовило доклад «О советской практике убийств и похищений» и представило его комиссии по расследованию произошедшего в Далласе. Нашлось там место и для дела Сташинского. Но вот на вопрос о том, как доставить его в Америку, ответа никто дать не мог. В конце января Лев Добрянский узнал, что Додд решил лично отправиться за океан, чтобы побеседовать и с самим заключенным, и с важнейшими участниками процесса. Сенатор хотел понять, можно ли сдвинуть дело с мертвой точки344.

С Аденауэром Додд говорил утром 8 апреля, на следующий день после приезда в Западную Германию. Отставной канцлер не скрывал прохладного отношения к покойному Кеннеди и его внешней политике. Немца разочаровала мягкотелость президента во время Карибского кризиса. В конце октября 1962 года, после приговора Сташинскому, Аденауэр просил посла США в Бонне отослать стенограмму суда в Белый дом. Президенту следовало понять, на что способен Кремль. Теперь же канцлер выговаривал сенатору за рост объема американо-советской торговли – главным образом благодаря продаже зерна, одобренной еще Кеннеди. Додд открыл ему трагикомичную правду: будь Кеннеди жив, сенат, вероятно, аннулировал бы эту сделку. Гибель президента делала такой плевок на его наследие неприличным345.