реке Пьяне. Летопись с огорчительными подробностями рассказывает о гордыне и лености воевод, не изготовившихся вовремя к бою, что привело к катастрофическим последствиям: «Того же лета перебежа из Синие орды[204] за Волгу некоторый царевич, именем Арапша, и восхотеити ратью к Новугороду к Нижнему. Князь же Дмитрей Костянтинович посла весть к зятю своему к князю великому Дмитрею Ивановичю. Князь же великий Дмитрей собрав воя многы и прииде ратью к Новугороду к Нижнему в силе тяжкой, и не бысть вести про царевича Арапшу, и возвратися на Москву, а посла на них воеводы своя, а с ними рать Володимерскую, Переяславскую, Юрьевскую, Муромскую, Ярославскую; а князь Дмитрей Суздальскый посла сына своего князя Ивана, да князя Семена Михайловича, а с ними воеводы и воя многы, и бысть рать велика зело. И поидоша за реку за Пиану, и прииде к ним весть, поведа им царевичя Арапшю на Волчьи воде. Они ж оплошишася и небрежением хожаху, доспехи своя на телеги своя воскладаху, а инии в сумы, а иных сулици (метательные копья. — Д. В.) еще не насажены бяху, а щитыи копья не приготовлены, а ездят порты своя с плеч спущав, а петли розстегав, аки роспрели: бяше бо им варно, бе бо в то время знойно. А где наехаху в зажитьи[205] мед или пиво, и испиваху допьяна без меры, и ездят пьяни, поистине за Пьяною пьяни, a старейшины их или князи их или бояре старейшия, вельможи или воеводы, те все поехаша ловы деюще[206], утеху си творяще, мняшеся, аки дома. А в то время погании князи Мордовьские подведоша втаю рать татарскую из Мамаевы орды на князей наших. А князем нашим не ведущим, и про то им вести не было… абие погании борзо разделишася на пять полков и внезапу из невести удариша на нашу рать в тыл, бьюще и колюще и секуще без вести. Наши же не успеша ничтоже, что бы им сотворити, ко Пьяне, а татарове после, бьюще, и тут убиша князя Семена Михайловича и множество бояр; князь же Иван Дмитреевич прибегоша воторопе к реке ко Пьяне, гоним напрасно, и ввержеся на конев реку и тут утопе, и с ним истопошав реке множество бояр и слуг, и народа безчислено. Сия же злоба содеяся месяца августа во 2 день, на память святого мученика Стефана, в неделю, в шестой час дне от полудне. Татарове же одолевшее христианом, и сташа на костех, полон весь и грабеж оставиша ту, а сами поидоша к Новугороду к Нижнему изгоном без вести. Князю же Дмитрею Костянтиновичю не бысть силы стати противу их на бои, но побежа в Суждаль, а люди горожане новогородстии разбежашася в судех по Волге к Городцу. Татарове же приидоша к Новугороду к Нижнему месяца Августа в 5 день, в среду, на память святого мученика Еусегниа, в канун Спасову дни, остаточных людей и горожан избиша, а град весь и церкви, и монастыри пожгоша; изгорело церквей во граде тридцать две. Отыдоша же погании от града в пятницу… волости новогородстии воюючи, а села жгучи, и множество людей посекоша, а жены и дети, и девицы в полон без числа поведоша. Того же лета пришед преждереченный царевич Арапша и пограби Засурье и огнем пожже»[207]. Труп князя Ивана Дмитриевича едва отыскали в реке…

Таким образом, беспечность, проявленная командирами и простыми ратниками великого воинства, стоила Руси очень дорого. Малая рать татарская — далеко не главные силы Мамая! — разгромила войска нескольких княжеств, потом разорила Нижегородскую землю, обратив сам стольный город ее в головешки. А затем неуловимый Арапша отвесил русским еще одну затрещину, разорив Засурье.

Ордынец продолжал оставаться самым серьезным противником Руси. Недооценивать его означало черпать горе и срам ведрами из колодца истории.

Более того, поражение Руси, вышедшей в поле объединенными силами двух крупнейших государей своих — Дмитрия Ивановича и Дмитрия Константиновича, — предполагало обязательное падение ее авторитета в регионе. А это немедленно сказалось на военно-политической обстановке.

Мордовские князья, в августе «подставившие», если использовать современную лексику, русское воинство, осенью, обнаглев, ударили по нижегородским землям сами, без татар. Их нападение стало неожиданностью: очевидно, никто не рассчитывал, что народ слабейший относительно Руси решится на такое дело. Мордва взяла богатый полон, многих положила на месте, сёла, оставшиеся целыми после татарского набега, спалила. Слава Богу, Городецкий князь Борис Константинович, собрав небольшую дружину, кинулся отбивать врага. На той же злосчастной реке Пьяне мордва получила урок: ушли только те, кто вовремя переправился через реку, прочие же были убиты клинками городецких ратников либо утонули в водах Пьяны.

Однако Дмитрий Иванович счел урок недостаточным. С его колокольни ситуация выглядела более сложной и… более горькой. Раз на Пьяне опростоволосилась Москва, то Москве и потребно свершить отмщение — как своего рода флагману Владимирской Руси. Тут отваги одного Городецкого правителя далеко не достаточно. Следовало показать: пусть русский лев получил глубокую рану, он и с раной этой могуч, гневен, грозен. Что ж, до татар дотянуться пока трудно, а вот мордовские князья как будто сами позвали к себе в гости. И великий князь принимает стратегически важное решение: собирать сильную коалиционную рать, задача которой — ответное разорение мордовских земель.

Зимой 1377/78 года русские силы выступили в поход. Остатки суздальско-нижегородского воинства вели тот же Борис Константинович и сын Дмитрия Константиновича Суздальско-Нижегородского Семен. Московский полк встал под начало большого вельможи Федора Андреевича Свибла.

Разгром и расправа, учиненные коалиционной ратью на мордовских землях, конечно, были необходимы с точки зрения большой политики: Русь не могла оставить у себя за спиной ядовитую змею, ибо единожды укусив, гад входит во вкус и может пустить свой яд в дело еще, еще и еще. Но всё же для христианского государя невозможно найти оправданий той свирепости и немилосердия, которые проявлены были доверенными слугами великого князя в отношении неприятеля. Хотя бы и язычников.

Итак, летопись сообщает о походе на мордовские земли: «Они же, шедше, взяша землю Мордовьскую и повоеваша всю, и селаи погосты их, и зимници пограбиша, а самех посекоша, а жены и дети полониша, имало тех кто избыл, всю их землю пусту сотвориша, и множество живых полониша и приведоша их в Новгород, и казниша их казнью смертною, потравиша их псами на ледуна Волге»[208].

Поистине страшная картина! Государственный интерес явлен во всей своей неприглядности: Русь поднимается, разгибает спину, отвечая огнем и мечом за каждую попытку вновь уложить ее наземь. Вроде бы всё логично. Вот только мера ответной жестокости вряд ли та, что благословил бы современник страшных событий преподобный Сергий Радонежский. Да нужно ли Руси всё это ордынское