новых обителей, в том числе подмосковный (ныне московский) Спасо-Андроников монастырь, кремлевский Чудов монастырь, Серпуховской Владычный монастырь. Все они стяжали впоследствии добрую славу. Похоронить себя митрополит завещал в любимом Чудове монастыре. Впоследствии Русская православная церковь канонизировала его.

Энергичная деятельность митрополита Алексия дала не только религиозные, но и политические плоды: он как будто развешивал над Русью Владимирской яркие светильники веры, поддерживая в людях то, что объединяло их в первую очередь, давая им высокие образцы христианской нравственности. А объединение душ, объединение сердец создало почву и для объединения политических сил.

Московская держава против Суздальско-Нижегородской

На протяжении многих лет Дмитрию Ивановичу, митрополиту Алексию и московскому боярству пришлось вести нелегкую борьбу за первенство Москвы на Руси.

В начале 1360-х годов Суздальско-Нижегородский князь Дмитрий Константинович дважды выторговывал у ордынцев великое княжение, и дважды москвичи вынуждали его отступиться. Москва не боялась мести со стороны Орды: там шла бесконечная усобица, да и разбирались в хитросплетениях внутриордынских интриг москвичи гораздо лучше, чем кто бы то ни было на Руси. Власть над частью Орды сосредоточил в своих руках верховный военачальник и судья (беклярибек) Мамай, «делатель ханов», претендовавший на власть над Русью. Но Мамай далеко не располагал всей прежней мощью Орды.

Теперь в русских землях все решала не очередная татарская «рать», а собственная сила. Ее у Дмитрия Константиновича явно не хватало для того, чтобы отнять у Москвы роль ведущей политической силы в регионе. Первый раз он хотя бы продержался на великом княжении два года. Во втором случае сдался сразу, очень быстро потеряв надежду на успех.

Зато впоследствии Дмитрий Константинович сделался лучшим, полезнейшим союзником Дмитрия Ивановича. Прежняя вражда перешла в добрую дружбу, скрепленную браком. Женой Дмитрия Ивановича стала дочь Суздальско-Нижегородского князя Евдокия. Все бы русские междоусобья заканчивались свадебным пиром!

Впоследствии Евдокия Дмитриевна была причислена Русской церковью к лику святых как святая Евфросиния Московская.

Московское княжество быстро расширялось. Государь и правительство не довольствовались ярлыками на временное управление соседними территориями, их просто присоединяли к Москве — намертво, навсегда. Именно при Дмитрии Ивановиче Москва превратила «великое княжение» в свою постоянную принадлежность. А это не только Владимир, но и целая гроздь городов, соединенных с ним, — прежде всего Кострома и Переяславль-Залесский. Дмитрий Иванович попросту передал великое княжение по наследству сыну.

Если сравнить завещание Ивана Красного и завещание его отпрыска, станет видно: за 29 лет правления Дмитрия Ивановича территория Московского княжества выросла в несколько раз. Помимо великого княжения, к нему отошли часть Ростовской земли, вторая половина Галича, Дмитров, Калуга, Белоозеро, Углич и другие волости.

К концу 1360-х в Москве был возведен новый кремль — белокаменный, вместо старого, деревянного. Крепостью такого уровня не располагал никто из политических соперников Москвы.

Москва против Литвы

Когда Дмитрий Иванович подрос, его княжество оказалось под угрозой вторжения новой силы, показавшей свою мощь всей Восточной Европе. Началась борьба между двумя молодыми и сильными державами — Великим княжеством Литовским и Москвой. Основным предметом раздора стала Тверь: обе стороны стремились утвердить там свое влияние. А Тверские князья, воспользовавшись противоборством двух гигантов, решили возобновить свое главенство на Руси.

Следует отнестись с пониманием к неприятному для русского национального чувства факту: Великое княжество Литовское на тот момент было сильнее Москвы, намного сильнее. Более того, оно сохранит и даже умножит военно-политическое преобладание на весь период до конца XV столетия, то есть на век вперед от времен правления Дмитрия Ивановича.

Трижды литовские армии во главе с опытным полководцем великим князем Литовским Ольгердом направлялись к Москве. Но с каждым разом им приходилось все туже.

Первый набег (1368) ознаменовался разгромом московского сторожевого полка[203] при реке Тростне, осадой Москвы и разорением подвластных ей земель. Литвины шли «в силе тяжкой», а с ними союзники — Тверской князь и «смоленская сила». Пылали пожары, грабители лютовали по селам и деревням. Ольгерд убивал союзников и служилых князей Дмитрия Ивановича, был беспощаден, искал генерального сражения. А великий князь Московский, не имея сведений о приближении врага, слишком поздно начал собирать силы для отпора. Литвины дали ему урок, дорого обошедшийся Руси: не следует проявлять беспечность! Белокаменный кремль оказался тогда спасительным убежищем для княжеской семьи и самого Дмитрия Ивановича. И, кстати, в том же году удельный князь Серпуховской из Московского дома Владимир Андреевич взял Ржеву (ныне Ржев). Борьба за этот город велась с литвинами давно, шла «в несколько раундов», стратегически ценный пункт переходил из рук в руки. К концу правления Дмитрия Ивановича он останется за Москвой.

В 1370 году Ольгерд с теми же союзниками пришел под Волок, осаждал его, но не взял. Город бился храбро и от чужаков счастливо отбился. Ольгерд же оттуда вновь пошел на Москву, опять убивал, грабил, отгонял пленников и скот, и… вновь обломал зубы о каменные стены Кремля. Дмитрий Иванович сел в осаду и крепко оборонялся. К тому же на помощь осажденной столице с разных сторон шли отряды князей Владимира Андреевича Серпуховского, Олега Рязанского и Владимира Пронского. Опасный зверь сам почувствовал себя в ловушке, поспешил заключить «вечный мир», получил перемирие и ушел с опасом, тревожась: не настигнут ли? Условием мирного соглашения стал брак дочери Ольгерда Елены и князя Владимира Андреевича Серпуховского.

Впрочем, недолго продлилось перемирие, хотя бы и подсвеченное добрым огоньком брака. Литвины не оставляли надежды раздавить Москву, а энергии, отваги и боевого духа им было не занимать. К тому же Тверь, по-прежнему союзничая с литвой, вела жестокую войну против Дмитрия Ивановича. И московско-тверская борьба не давала погаснуть пламени московско-литовского противостояния.

Но уже в третью «литовщину» (1372) московская рать остановила вражеское войско на дальних подступах, у Любутска. На сей раз Дмитрий Иванович собрался вовремя и вовремя начал контрнаступление. Обстоятельства сложились «зеркально» первой «литовщине»: на сей раз литовский сторожевой полк оказался бит и отброшен московскими ратниками…

Две большие армии стояли по сторонам глубокого оврага, заросшего кустарником, и не торопились начать битву. Ольгерд понимал, что его противник переменился: в нем больше твердости, больше уверенности. Литвин «взял мир» и отошел, так и не решившись дать Дмитрию Ивановичу то самое генеральное сражение, которого он так жаждал раньше.

Впоследствии уже воеводы Москвы тревожили походами Литовскую Русь. Некоторые тамошние князья поспешили перейти на службу к Дмитрию Ивановичу. А в 1375 году и гордая Тверь признала старшинство Москвы. Но этому признанию, имевшему первостепенное значение в делах большой политики, предшествовала долгая и трудная борьба.

Москва против Твери

В начале XIV века Москва была безусловно слабее Твери. И князья Тверские раньше получили право на великое княжение, то есть