коллапс легкого? – сыплет вопросами Сьерра, но я не отвечаю и как заведенный все давлю, давлю…

Нет, я не позволю ему умереть. Ни за что.

Заставлю его сердце биться, а после буду думать о легких и ребрах.

– Митч, – шепчет Сьерра, кладя руку мне на плечо.

Ребра под моими ладонями ходят ходуном. Мистер Джун такой худой, такой слабый.

Мертвенная бледность. Море крови. И противный писк нулевой линии.

– Митч, – повторяет Сьерра. – Он… Все кончено.

Не может быть. Сжав руку в кулак, бью старика в грудь, туда, где находится сердце. Один раз, другой… Сейчас оно застучит. Третий…

Сьерра перехватывает мое запястье и удерживает, глядя мне в глаза.

Я сдаюсь.

Тяжело дыша, наклоняюсь и смотрю в лицо мистера Джуна. Его слова проносятся в голове. В нос бьет фантомный запах гари, и при мысли, что я сам мог умереть, внутри все сжимается. Страх накатывает волной, и меня начинает трясти.

Я нахожу взглядом монитор.

– Время смерти двенадцать часов тридцать восемь минут, – бессильно шепчу я и вырываю руку из хватки Сьерры.

Так тихо. Слишком тихо. Я с трудом слезаю с кровати. Ноги дрожат. Потом придется написать отчет. Потом, не сейчас. Я хочу убраться отсюда. Подальше. Мне нужно побыть одному.

Выбегаю из палаты, игнорируя головокружение. Не знаю, куда меня несут ноги. Главное – прочь отсюда. Сквозь шум крови и учащенное дыхание слышу шаги за спиной.

Мистер Джун сильно сдал, и рак сделал свое дело. Легкие были сильно поражены, как и остальные органы. Он едва мог дышать, иммунная система ослабла, сердце тоже. У старика мог случиться инфаркт, который стоил ему жизни. И ребра… я вдавил их в изъеденные раком легкие.

Мерда!

Развернувшись, бью кулаком по стене и приваливаюсь к ней, закрывая глаза.

Прикосновение к плечу заставляет вздрогнуть и разомкнуть веки. Сьерра. Не хочу, чтобы она видела меня таким. Но сейчас я не в силах сказать об этом, объясниться. Стряхнув ее руку, пячусь назад. Невыносимо смотреть, как меняется выражение ее глаз, когда ее пальцы медленно соскальзывают с моего плеча. Меньше всего мне хочется ранить Сьерру, но сейчас я стараюсь не сломаться. Это тяжело. Неописуемо тяжело.

– Все в порядке, – хриплю я. – Мне нужно побыть одному.

Сказав это, я отворачиваюсь и ухожу. Это не совсем ложь, но и не совсем правда. Как и все в жизни.

Глава 42. Сьерра

Митча все еще нет. Его рабочий день закончился два часа назад. Мы никогда не уходили из больницы вовремя, и в любой другой день я не придала бы этому большого значения, но сейчас меня мучает нехорошее предчувствие. После смерти мистера Джуна, пациента, которого прежде лечила я, Митча никто не видел. Он в сильнейшем потрясении. Надеюсь, ему удастся прийти в норму.

Прежде чем начать собираться, иду к регистрационной стойке, где встречаю Софи.

– Разве твоя смена не закончилась? – удивляется она.

– Закончилась, – киваю я. – Сейчас пойду домой, пока кто-нибудь меня не увидел и не завалил работой.

– Правильно, – соглашается Софи.

– Кстати, ты, случайно, не видела Митча?

Вряд ли, но попытаться стоит. Он так и не прочитал мое сообщение: наверное, оставил телефон в шкафчике.

– Нет, к сожалению.

– Что – к сожалению? – встревает в разговор Грант, появившийся за спиной у Софи.

– Что я не видела Митча.

Грант улыбается, поигрывая бровями.

– У тебя нервный тик? – ворчу я.

Он смеется.

– Двадцать минут назад Митч пробежал туда, – говорит он, указывая направление. – Не знаю, ушел ли он оттуда или нет.

Проклятье! Догадываюсь, куда держал путь Митч.

– Спасибо! – на ходу бросаю я.

По пути мне встречается новая врач из кардиохирургии, с которой я дружелюбно здороваюсь. Доктор Дэвис очень милая. Жаль, что до нее я работала с доктором Придурком.

Это где-то здесь? Прохожу еще немного вперед. Да, все верно. Бывшая палата мистера Джуна.

Даже не заглядывая внутрь, уверена, что Митч там. Хорошо, если я ошибаюсь.

В плате тихо. Глубоко вздохнув, медленно открываю дверь.

Митч здесь. Черт! Легче ему так и не стало.

Тихо переступив порог, я осторожно подхожу к Митчу, который стоит спиной к двери и не видит меня. Он не шевелится: спина сгорблена, голова опущена, рука лежит на спинке опустевшей кровати.

Не представляю, что сказать. Может, лучше бесшумно исчезнуть и оставить Митча наедине с горем?

Нет, я не могу. И не хочу.

Протягиваю руки, чтобы коснуться его спины или плеча, но замираю: вдруг это его напугает?

Задумавшись, отвожу взгляд и опускаю руки. Наверное, лучше спросить – или уйти. Зря я это все затеяла, зря искала его.

– Откуда ты узнала, где я?

От неожиданности вздрагиваю. Подняв глаза, вижу, что Митч обернулся. Выражение его лица пугает. Никогда не видела его таким отстраненным и беззащитным одновременно.

– Направление подсказал Грант, остальное – интуиция, – отвечаю я.

Выпрямившись, он поворачивается ко мне:

– Ясно.

– Митч…

– Все в порядке.

С моих губ срывается сухой смешок:

– Оно и видно.

Как же он бесит! Будто по его лицу и покрасневшим глазам я не пойму, что он недавно плакал!

– Не хочешь разговаривать – не надо. Только чепуху не неси.

Мы молча смотрим друг на друга. Его отстраненность мне очень не нравится.

Со вздохом заправив выбившуюся прядь за ухо, решаюсь заговорить:

– Я пришла не для того, чтобы ссориться. Просто переживаю за тебя.

– Спасибо. Но…

– Только не повторяй, что все в порядке, – предостерегаю, беря его за руку. – Пойдем. Хочу кое-что рассказать.

Митч позволяет вывести себя из палаты и идет за мной по коридору к лестничной клетке. Я молчу, пока мы не уходим достаточно далеко от палаты: не хочу, чтобы он вернулся туда.

– Лестничная клетка? – удивляется Митч.

– Именно. В таком месте редко что-то происходит. Тихо и мирно. Все, что мы здесь делаем, – это вызываем лифт.

Мы садимся плечом к плечу. Я чувствую тепло его тела, улавливаю его запах. Не верится, что я влюбилась. Не верится, что делаю все это. Открываю ему сердце. Позволяю себе быть уязвимой.

– Знаешь, я долго думала, – начинаю, устремив взгляд на белую стену и ерзая на жесткой ступеньке. – Почему… почему не могу признаться кое в чем даже самой себе.

Впервые за этот вечер Митч смотрит на меня. Повернув голову, наблюдает за мной – я замечаю это, и на душе становится тепло. Подавляю желание уйти, возвести стены, поднять щиты. Нервничая, сжимаю пальцы в замок так, что становится больно. Невыносимо хочется взглянуть на Митча… Но нельзя – иначе не смогу довести дело до