– Мы с Джесс разобрались с Йеном. Теперь все хорошо. А вот с Джошем нет. Джесс ничего не знает. Нэш… тоже. Мне неприятно вываливать на него еще и это. Чтобы после всего случившегося и пережитого он беспокоился из-за Джоша.

Собираюсь возразить, но Лора не позволяет:

– Я расскажу ему, если Джош снова объявится. Обещаю.

– Только попробуй не рассказать, – шиплю я.

Этот тип – редкое дерьмо. Надеюсь, он будет держаться от Лоры подальше. И все же мне было бы спокойнее, если бы Нэш о нем знал.

– Прошло несколько дней, но ничего не поменялось. Сьерра по-прежнему корчит недовольную мину.

– Боже! Зина! – кричит Лора, бросаясь обнимать коллегу, вдруг появившуюся в коридоре.

От неожиданности я впадаю в ступор и не могу выдавить ни слова.

– Да-да, я тоже рада вас видеть, – ворчит Зина, выглядя до безобразия счастливой.

– Не подкрадывайся так, – только и говорю я.

Лора отпускает Зину так порывисто, что той приходится поправить хиджаб.

– Тебя очень не хватало! Когда ты вернулась? Не ожидала увидеть тебя сегодня на дежурстве. Твои кексы – просто фантастика.

– Надеюсь, больше ты их не печешь, – фыркаю я. – У Лоры болел живот от переедания, а мне пришлось слушать ее нытье.

– Эй! – Лора упирает руки в бока. – Все было не так ужасно!

Встретив мой выразительный взгляд, она уступает:

– Ладно, это было ужасно. Но кексы того стоили.

Зина со смехом качает головой:

– Я по вам очень скучала. Дома хорошо, но я рада вернуться. – Она глубоко вздыхает. Кажется, она снова обрела душевное равновесие. Это чудесно.

– «Скорая» прибыла! – кричит Лиша, направляясь к нам.

– Ну, вперед, – сияя, командует Лора, и мы принимаемся за работу.

– Кто у нас? – уточняет Лора, пока я провожу первичный осмотр. – Мистер Фуллер, сорок пять лет, пострадал от строительного пистолета.

– Каждый раз, когда ты дежуришь в неотложке, с людьми происходит какая-то задница, – фыркаю я.

Она смеется.

– В данном случае это ягодица, – шепчет она, пока мы осматриваем обнаженный зад пациента.

– Я очень рада вернуться, – повторяет Зина, широко улыбаясь.

– Как же стыдно. И все из-за тебя! – вопит пострадавший.

Его жена, полыхая гневом и совершенно не чувствуя себя виноватой, суетится рядом с нами.

– Из-за меня? Я предупреждала, что не хочу и боюсь, но ты всучил мне эту адскую штуковину, а потом путался под ногами.

– Ах, значит, это я виноват, что ты засадила гвоздь мне в задницу? – возмущается пострадавший.

Этот спор длился бы вечно, если бы Лиша не обратилась к жене с успокаивающими словами.

– Придется ампутировать ягодицу, – тихо шучу я.

Увы, у пациента оказывается очень хороший слух.

– Что?!

Лора смотрит на меня сердито, но в ее взгляде читается смех.

– Нет, мистер Фуллер, моя коллега просто шутит. Мы уточним, есть ли у вас прививка от столбняка, быстро сделаем рентген и посмотрим, как глубоко находится гвоздь. Затем, сделав местную анестезию, удалим гвоздь, обработаем рану и зашьем. Я обязательно выпишу рецепт на антибиотик. Некоторое время вам будет больно сидеть, но рана быстро заживет. Не волнуйтесь.

– Странный юмор, – рокочет мистер Фуллер, обратив ко мне белое как мел лицо, будто желая убедиться, что я и правда пошутила.

Мы с Зиной обмениваемся усмешками. Нет ничего лучше дежурства в неотложке.

– Вот дерьмо, – бормочу я.

Дверь захлопывается за нами слишком быстро, и мы с покупками вваливается в квартиру. Мне с трудом удается устоять на ногах: я на каблуках – так и не переоделась после вчерашнего свидания. Огромный арбуз едва не выпадает из пакета.

Совершенно измотанная, я закрываю дверь, отбрасываю туфли в сторону и с облегчением вздыхаю: наконец-то я могу нормально ходить и бегать. Пройдя на кухню, разбираю два пакета с покупками. Помимо арбуза я взяла готовый обед, два яблока, йогурт, сок, немного сладостей и средства гигиены – кое-что для повседневных нужд, ничего особенного. Холодильник в новой квартире огромный и чистый. Мамин был настолько ужасным, что я его не заполняла. Здесь все иначе. Мы с Мэйси и Джейн поделили отсеки. Самые верхние достались мне, те, что посередине, принадлежат Джейн, а нижние – Мэйси. Оставшиеся полки, ящики для фруктов и овощей, отсеки для напитков на двери находятся в общем пользовании. У нас никак не получается отметить новоселье или просто вместе поужинать. Кто-то обязательно работает, а если так совпадает, что мы все трое дома, то по крайней мере одна из нас оказывается слишком уставшей. Меня все устраивает. Это лучше, чем жить с мамой.

Расставив продукты, наполняю тампонами и бинтами коробку в ванной – это наша общая обязанность – и убираю оставшуюся мелочовку.

Вернувшись на кухню, оглядываюсь по сторонам. До сих пор сложно поверить, что я здесь живу. Что не вижу маму. Иногда мне слышатся ее упреки, слова, которые так ранят, иногда как наяву видится мамино лицо, разочарованное и полное отвращения. А затем я вспоминаю, что это все в прошлом и больше не имеет отношения к моей жизни. Я убеждаю себя, что заслуживаю большего, но поверить в это нелегко. Нет ничего страшного в том, чтобы быть номером два или три и не стремиться к совершенству. Работа и без того очень тяжелая: если я буду пытаться соответствовать маминым ожиданиям, то сломаюсь – и больше никому не смогу помочь. В первую очередь самой себе. Не знаю, пыталась ли мама позвонить мне. Я заблокировала ее номер. Мысль об этом причиняет боль, но гораздо мучительнее было бы бездействовать и позволить маме разрушить мою жизнь. Разрушить меня.

Раздается писк телефона. Я беру его с кухонной стойки: новое сообщение. От Митча. Губы невольно растягиваются в улыбке.

«Дорогая, сегодня я работаю допоздна. Увидимся завтра вечером? У меня или у тебя? Есть вариант выбраться поесть в город – или в бар, выпить чего покрепче».

Я печатаю ответ, потом пойду в душ и заварю лапшу. Все бы отдала за порцию чили от Митча… Почему он так вкусно готовит? Совсем меня избалует своей готовкой.

«Завтра меня устраивает. Давай после работы сходим куда-нибудь поужинать, а затем решим, что делать дальше. Мэйси и Джейн до воскресенья на вечернем дежурстве, раньше десяти точно не вернутся. Сейчас я иду в душ».

Ответ приходит меньше чем через десять секунд.

«Ты дьявол».

Смеюсь. Вот чокнутый. С улыбкой, такой широкой, что от нее болят щеки, откладываю телефон и направляюсь в комнату за чистыми вещами. Там меня ждут две большие коробки. Вчера их не было. «Точно, это два шкафа,