конца. Это и без того тяжело. Тяжело признавать, что у меня есть другая сторона. Что есть не только саркастичная Сьерра, которая считает себя безукоризненной, но не заслуживающей любви.

Глубоко вздыхаю.

Больше я не та Сьерра – и постепенно это осознаю.

– Ты мне давно нравишься, Митч. Не знаю, в какой миг я в тебя влюбилась. Возможно, когда мы впервые пошли вместе на перекус. Возможно, когда ты спал у меня на плече, пуская слюни, или когда с усмешкой впервые назвал дорогой. Без понятия. Зато мне известно, когда и как часто я об этом думала. Постоянно гнала прочь мысли о тебе. Я поняла, что влюблена, когда впервые рассмеялась над твоей шуткой и почувствовала, как екнуло сердце. Ты готовил мне еду, был ласков со мной, хотя я отвергала тебя. Я знала, какие чувства испытываю к тебе, когда услышала взрыв, – шепчу я. – Увидев, как ты лежишь в лифте весь в ожогах, испугалась так сильно, как никогда в жизни.

Ненадолго прерываюсь, чтобы перевести дух.

– Я задавалась вопросом, почему не могу просто рассказать о своих чувствах. Почему не верю в них. В конце концов, так было бы проще, верно? – Я невольно смеюсь. – Из каждого утюга слышу, как важно общение. Надо разговаривать друг с другом, все обсуждать. Каждую проблему. Тогда жить станет легче. Наверное, кому-то да. Во многих ситуациях это действительно работает. Но не всегда. Не со всеми. Со мной – нет. Мне пришлось бороться с собой. Нет, не так. Прежде чем признаться во всем тебе, я должна была объясниться с собой.

Решаюсь взглянуть на Митча. В его глазах блестят слезы. Он выглядит разбитым. Измученным. Разжав ноющие руки, тянусь к Митчу. Медленно, робко переплетаю наши пальцы.

– Да, когда говоришь о проблеме, становится легче – но сделать это, завести разговор, совсем нелегко, хотя все утверждают обратное. Вранье. Как составлять предложения, если внутри сидит что-то, ворующее слова?

Мама, папа, мои корни, о которых ничего не знаю, болезненное тщеславие, все еще гнездящееся у меня в душе, – такое не изменишь за одну ночь. Раньше я не хотела признавать, что мама делала со мной долгие годы, во что заставляла верить. Потребуется время, чтобы отпустить все это и изменить мышление. Знаю, над чем придется работать.

При взгляде на Митча становится ясно, что он тоже. По его щеке катится одинокая слеза. Больно видеть его таким.

– Я говорю, как Лора, – вдруг понимаю я. – Но иногда она бывает права. Только попробуй рассказать ей об этом, и тебе не поздоровится!

Последние слова вызывают у Митча улыбку, и я с облегчением вздыхаю.

– Никогда бы не подумала, что однажды скажу это, но нам нужно поговорить. Хотя бы попытаться. Возможно, со специалистом, который поможет проработать болевые точки. И я подразумеваю не терапию, а обычные беседы. Посмотрим, к чему это приведет. Будем заниматься вместе, но каждый для себя.

– Можно, – бормочет Митч.

Сжимаю его руку.

Некоторое время мы молча сидим: между мыслями и словами, между надеждами и страхами, между разрушенными стенами и новыми баррикадами.

– Дело не в мистере Джуне.

Услышав голос Митча, я замираю, боясь пошевелиться. Его губы поджаты, на шее играют желваки. Адамово яблоко дергается, когда он тяжело сглатывает.

– Дело в том, что он воплощал. Мой страх, – признается Митч. – Я никогда не боялся смерти. Воспринимал ее как соперника, которого надо победить, а не как того, кого победить невозможно. Наивно верил, что смерть иногда проигрывает. Даже мысли не допускал, что однажды она заберет мою жизнь. И ведь я почти умер, Сьерра. Почти… Миерда!

Он закрывает лицо рукой. У меня по спине бегут мурашки.

– Думал, что это ерунда, что все наладится. Но после сегодняшнего, – он тяжело вздыхает, – я больше не смогу заниматься самовнушением. Взрыв, шрамы… Смерть подошла очень близко, и я не был готов.

– Понимаю, – понижаю голос до шепота. – Я почти потеряла тебя… От одной мысли об этом мне трудно дышать.

Митч порывисто обнимает меня, рукой скользит по спине под моей косой. Целует в лоб, я чувствую мягкие губы, теплое дыхание, и сердце замирает в груди.

Словами не передать, как это прекрасно. Будто долгожданное возвращение домой.

И все же мне мало. Повернувшись к Митчу, я запрокидываю голову и обхватываю его лицо ладонями.

Хочу что-то сказать. Что-то умное – но не в духе Лоры и без поэтического пафоса. В итоге я подаюсь вперед и целую Митча. Закрываю глаза, наслаждаясь близостью. Мои действия говорят больше слов, рассказывают историю. Я показываю, как благодарна Митчу. Как счастлива, что он со мной, и мне плевать на шрамы. Поцелуй символизирует, что я по-прежнему не уверена в себе, поэтому отстраняюсь и отпускаю саркастичные комментарии – это помогает убежать от своих чувств. Поцелуй говорит: «Нам есть над чем работать, но я буду рядом, когда понадоблюсь тебе».

Не знаю, понимает ли Митч, что я пытаюсь выразить, но сейчас это неважно. Он целует меня в ответ так страстно, будто я – все, что ему нужно.

Глава 43. Сьерра

Конец ноября

– Уверен, что никак не получится? – донимает Нэша Лора, цепляясь за его рубашку.

– Прости. – По британскому акценту, звучащему в его голосе, я понимаю, что он более чем серьезен.

– Что происходит?

Не могу оставаться в стороне, когда дело касается Лоры, поэтому подхожу к этим двоим. Рабочий день закончился полчаса назад. Меня ждет Мэйси, чтобы поехать за покупками. В холодильнике мышь повесилась, а еще Мэйси уговорила нас с Джейн помочь с готовкой сегодня вечером. Нестрашно, две-три минуты опоздания погоды не сделают.

Лора, надув губы, оборачивается ко мне:

– Со вчерашнего дня пытаюсь поменяться с кем-нибудь сменами, но безуспешно. Джесс приедет на день раньше.

– Понятно. Во сколько она прилетает?

– Сегодня в три.

– Через два часа? – обескураженно спрашиваю я.

Лора кивает.

– Вызови ей такси, детка, – предлагает Нэш.

– Тебе не нравится эта мысль? – перебиваю я. Лора не выглядит вдохновленной.

– Лучше бы я сама ее встретила. – Она явно разочарована.

– Вот ты где! – кричит Мэйси, спеша ко мне. Она уже переоделась. – Я ждала лифт и решила узнать, где тебя носит.

Куда, черт побери, запропастился Грант? Мэйси в кои-то веки не в белом халате, а он пропускает такое зрелище. Она выглядит милой и в то же время очень сексуальной, и все это будто ненамеренно. Будто Мэйси сама не осознает своей привлекательности.

Объяснить ей, что меня задержало, я не успеваю: проанализировав обстановку, она понимает, что Лора очень расстроена.