время, особенно в последнее время, – это деньги, поэтому тратить его на долгие поездки не могу.

– Но чем же вы здесь занимаетесь? Не бывает ли скучно?

– Мне? Мне скучно? – переспросил Вильгельм и отставил чайник, чтобы ненароком не перелить себе чай. – С чего вы взяли, Дарья Сергеевна?

– Владимир Алексеевич сказал, что вы вернулись из дальнего путешествия ради важного дела. Не расскажете, что вынудило вас приехать? Чем же вы занимаетесь здесь? – спросила Дарья Сергеевна. Глаза ее были настолько заинтересованными, что Вильгельму стало не по себе. Ванрав, незаметно для женщины, выругался и начал поглощать баранки.

– У меня случилась одна большая неприятность с предпринимательством.

– Как интересно! Что-то с магазином?

– Дашенька, ну правда, что же ты понимаешь в этом? – взмолился Ванрав и откусил кусок баранки. – Оставь его в покое.

– Владимир Алексеевич, что же вы так? Может, Дарье Сергеевне интересно узнать все подробности владения магазинами. – Вильгельм улыбнулся и почувствовал, как начинал понимать измученную ограничениями женщину. – Хотите открыть свой, Дарья Сергеевна?

Дарья Сергеевна посмотрела на Ванрава так, словно следующее ее слово зависело от его взгляда. Ее спутник уплетал баранки одну за одной, словно с тех пор, как вернулся в девятнадцатый век, ни разу не поел. Вильгельм не отрицал, что так могло быть на самом деле: голод, с которым пришлось сражаться ему, показался таким свирепым, словно организм потребовал еды на два века вперед, и Почитатель несколько часов подряд изнурял кухарку и ел все, что было приготовлено, и даже сырое. А Ванрав был объемнее, физически сильнее – его голод, должно быть, и вовсе ужасен. Когда баранки кончились, Ванрав, прежде чем перейти к выпечке, посмотрел на Дарью Сергеевну так, что даже Вильгельм понял – она не посмеет ослушаться.

– Скажите, Вильгельм, – начала она уже тише, словно извиняясь за провинность, – а чем вы здесь занимаетесь?

Эльгендорф закусил губу, но все-таки выдавил из себя улыбку.

– Я разбираюсь документами, иногда встречаюсь с товарищами и другими уважаемыми людьми. Гуляю по лугам и полям, а в перерывах – отвечаю на письма и рисую…

– Вы художник? Я должна была догадаться по каплям краски на вашей одежде! – воскликнула Дарья Сергеевна, а Вильгельм посмотрел на рукава рубашки и усмехнулся. Женщина увидела даже маленькое пятнышко голубой краски. –Не покажете ли вы свои работы?

– Дарья Сергеевна очень любит искусство. Знаешь, сколько она читает, Вильгельм? А как шьет? Ты так не умеешь, – сказал Ванрав, не прожевав до конца конфету.

– Да я вовсе шить не умею! – воскликнул Вильгельм, а про себя прошипел: – Придурок! И зачем я это сморозил?

Он же знал эту тактику. Сколько дам и джентльменов пытались вымолить у него сначала возможность взглянуть на работы, а затем, придирчиво рассмотрев, взмолиться, чтобы он, позабыв о привычке писать только пейзажи, создал их портрет. Он изворачивался, чтобы вежливо отказать, но в то мгновение растерялся и промолчал.

– Есть у тебя галерея какая-то? Или просто работы в кучу сваливаешь?

– Галерея? Нет, ну есть, конечно, но…

– А можно посмотреть? – воскликнула Дарья Сергеевна прежде, чем Вильгельм смог договорить.

– Просто посмотреть? Посмотреть, думаю, можно, но нам придется оставить чай здесь. В свою мастерскую я не разрешаю проносить еду.

– Ничего страшного, я уже поел, – заявил Ванрав, встал и погладил округлившийся живот. – Минут на двадцать меня хватит, а дольше вы, Вильгельм, показывать все равно не будете. Я ведь прав?

Стоило Вильгельму поглядеть на лицо Ванрава, одновременно раздраженное и довольное до неприличия, как он почувствовал, что дольше за столом все равно не высидит, и, смиренно вздохнув, поднялся и повел гостей в дом.

Галерея у Вильгельма в самом деле была, хотя он привык называть ее «кабинетом для встречи редких гостей» и обычно использовал его как читальный зал. Вильгельм пошел чуть быстрее, чтобы войти в комнату первым и проверить, не забыл ли книгу о межгалактических путешествиях на столе, но стоило ему открыть дверь и сделать шаг в комнату, как Дарья Сергеевна оказалась рядом. К счастью, все запретное оказалось убранным. Кабинет гостям всегда казался необжитым и пустым. У стен не было книжных шкафов, в углу стоял мольберт, палитра висела, прибитая на гвоздь. Был в комнате камин, диван и диванчики, столик с дорогим сервизом, парочка фарфоровых фигурок и часы с кукушкой, а стены украшали картины, больше десятка: поля, луга, леса, озера – все, как живые, будто через картину можно было попасть в это место, стоило только коснуться пальцами масляного полотна.

– Как красиво! – вздохнула Дарья Сергеевна, медленно двигаясь от картины к картине, придумывая новые комплименты. – Замечательно! Великолепно! А почему на ваших картинах нет людей?

– В такие места люди обычно не ходят.

Дарья Сергеевна так быстро летала от одной картины к другой, что у Вильгельма, который пытался следить за ней, чтобы она ненароком ничего не сломала, закружилась голова. Подол ее платья шуршал по деревянному полу.

– Владимир Алексеевич, дорогой, посмотрите! Как похож на лес у вашего дома! Как искусно прорисованы листья! Великолепно! Прелестно!

– Дарья Сергеевна, это он и есть. Вильгельм приезжал ко мне и рисовал на заднем дворе.

– А вы не пишете портреты? – поинтересовалась женщина словно между прочим.

Вильгельм почувствовал непреодолимое желание прижаться к стене и слиться с обоями.

– Я рисую только природу.

– А если я попрошу написать ее портрет, Вильгельм, вы откажете даме и своему лучшему другу? – Ванрав улыбнулся.

– Прошу меня извинить, Дарья Сергеевна, но я не делаю исключений.

Дарья Сергеевна, казалось, медленно засыхала. Губы ее вытянулись в бесцветную полосу, глаза потускнели и почти побелели, а дрогнувшие руки женщина спрятала за спину.

– Мы не должны были спрашивать, Вильгельм. Прошу извинить и меня за бестактность.

– Вам не стоит извиняться, Дарья Сергеевна, – начал было Вильгельм, но женщина только покачала головой и выдавила из себя улыбку. Такую же, как и Почитатель прежде: в нее нельзя поверить.

Когда гости уезжали, а произошло это вскоре после случая в кабинете, Ванрав, усадивший Дарью Сергеевну в карету, вдруг отвел Вильгельм в сторону и сказал:

– Я портного пришлю сюда, завтра приедет. Твои костюмы не годятся для бала.

– Не знал, что ты знаток моды.

– Поспи лучше и поешь, чтобы выглядеть нормально. Лучше до портного, а то времени много займет, а оно же для тебя – деньги, так ведь? – Ванрав ухмыльнулся и, совладав с желанием похлопать Вильгельма по плечу, залез в карету и приказал ехать.

Карета скрылась в темноте леса, покатилась по дорожке. Заржали лошади, подгоняемые кучером. Вильгельм дождался, пока звуки скроются в лесу, и пошел на второй этаж. Слуги, будто почувствовав