текст книги стал скучным и ничем не отличался от остальных исторических сводок. Казалось, Марсель Ганье переписал чей-то ещё труд и спрятал в нём своё послание. Может быть, даже нарочно передал его в библиотеку эрра. Надеялся, что кто-то найдёт его и попытается проверить. Но ожидание, судя по внушительному возрасту фолианта, затянулось.

Глава 28

Каталина Арди

Мы вдвоём изучали схематичное изображение рулевого механизма и центральной оси управления островом, но не могли понять, как попасть туда из резиденции.

— Я знаю все подземные коридоры, — сказал Освальд, раздражённо отодвигая от себя фолиант, — и там нет ничего подобного. Судя по изображению, это очень большое помещение. Если бы оно существовало, я бы знал о нём наверняка. Кажется, этот купец просто выжил из ума.

— Нет, — покачала я головой. — В битве заклинательниц победила десе-нари. И купец единственный, кто об этом рассказал. Если уж на Иль-Нойер и жил хоть один здравомыслящий человек, то это был Марсель Ганье.

— Но этого помещения не существует, — возразил Освальд.

— Тогда и рулевого механизма тоже. Однако, я думаю, господин Ганье не соврал. А значит, нам нужно найти тот механизм. И починить. Но только как? — я тяжело вздохнула, захлопывая фолиант.

— Если десе-нари умертвила камни, из которых сделан механизм, то починить его будет непросто. Если вообще удастся. Вероятно, придётся заменить его полностью, — Освальд был угрюм и задумчив, но я видела в этой угрюмости надежду. Он выглядел как человек, настроенный на битву.

— Нужно будет — заменим, — я прильнула к супругу, позволяя себя обнять. — Но сначала найдём это таинственное помещение под резиденцией.

Как мы собирались его искать, я понятия не имела.

— Хм… — Освальд задумался. — Думаю, у нас всё же получится. Если оно и правда существует, то найти его может только эрр. Чувствовать почву способен лишь он.

Его слова звучали обнадёживающе, но я всё равно плохо представляла, как будут проходить поиски. Это казалось даже более сложным, чем изучать книгу за книгой в библиотеке. Что, кстати, было не так уж и плохо. Мы с Освальдом провели немало времени вместе, из-за чего я перестала чувствовать себя неловко в компании супруга.

— Не переживай ни о чём, — попытался он приободрить. — Теперь, когда мы знаем, что именно искать, то непременно это найдём.

Я верила ему и всё же. Вернувшись в резиденцию, никак не могла избавиться от сомнений и переживаний. Хотелось привести мысли в порядок и немного побыть одной. К тому же было нечто, что вызывало у меня беспокойство. Именно поэтому для меня было так важно прислушаться к себе и понять, что со мной происходило.

После ужина я обратилась к Освальду с просьбой, на которую он не мог отреагировать радостно:

— Можно сегодня я переночую в своей комнате?

Мой вопрос повис в воздухе.

— Пожалуйста, — добавила я, глядя в угольно-чёрные глаза супруга. — Мне нужно поразмышлять в одиночестве.

Освальд оттаял и нехотя кивнул.

— Но знай, что без тебя мне будет очень одиноко.

Отчего-то я в этом не сомневалась. Последние дни мы с Освальдом ночевали вместе. В этом был особый уют и тепло. Когда супруг закутывал меня в пуховое одеяло и обнимал со спины, накатывала такая нежность, что я молчаливо благодарила Твердыню за нашу с супругом встречу.

После стольких ночей, проведённых вместе с ним, я почувствовала себя неуютно, оставшись в одиночестве. В комнате было слишком тихо и одиноко. И всё же я нуждалась в этой тишине.

Присев на край постели, я вдохнула запах старой мебели и благовоний и прикрыла глаза. Прислушалась к себе и своему дару. В последние дни он вёл себя непредсказуемо. То усиливался, наполняя мой слух гудением и перешёптыванием камней, то ослабевал, оставляя меня в вакууме тишины. С одной стороны — это давало мне возможность отдохнуть, а с другой — лишало важного источника информации. А завтра, когда мы отправимся на поиски, я буду в нём очень нуждаться.

Но камни в комнате молчали. Все. Или почти все. Где-то поблизости находился один крайне общительный и не спящий. Он не гудел, не шептал, но звал меня. И казалось, так давно, что уже начал выбиваться из сил.

Я вновь поднялась на ноги и стала медленно обходить комнату, ища источник этого зова. Подошла к сундуку с вещами — голос камня стал громче. Оказывается, он находился не в стенах, а среди моих же вещей. Я распахнула крышку сундука и, нагнувшись, начала перебирать аккуратно сложенные вещи. К счастью, долго искать мне не пришлось. Мешочек с заколками и другой мелочёвкой буквально гудел нетерпением. Взяв его, я вновь захлопнула сундук и вернулась к кровати. Высыпала содержимое мешочка на покрывало и стала присматриваться. Мой взгляд сразу же нашёл источник зова. Чароит, сиреневый камушек со светлыми разводами, взятый мною из родительского дома. Тогда я бросила его в мешочек с мелочёвкой и позабыла, поскольку не умела слушать камни и не могла узнать, что же он такое хотел мне рассказать.

Но с тех пор многое изменилось. В том числе я и мои способности. Теперь я могла услышать и увидеть то, о чём раньше не в состоянии была даже помыслить.

— А ты настойчивый, — усмехнулась я, беря непоседливый камушек и подбрасывая его в ладони. В ответ на моё игривое отношение чароит разразился видением. Оно было настолько сильным и настолько реальным, что у меня подогнулись колени и я рухнула на пол.

«Слушай меня, дочь», — говорила юная светловолосая девушка, вглядываясь в поверхность сиреневого камня, будто могла видеть в нём моё лицо. — «Слушай, потому что Твердыня разрешила мне рассказать об этом. Я побывала в Чреве Иль-Нойер и прошла через Лабиринт видений. Мне открылось множество вероятностей, сотни путей ведущих неизменно к твоей гибели. И только одна дорога несла спасение тебе и всем последующим эн-нари. Только одна несла свободу. Чтобы избавить тебя и других заклинательниц от страданий, я решилась предать Иль-Нойер и отвергнуть его традиции. Спрятать эн-нари, чтобы обратить историю вспять.

Каталина, дочь моя, на твою долю выпала тяжёлая ноша. Твердыня выбрала тебя дважды и воплотила в тебе перерождение погибшей сотни лет назад заклинательницы Жизни. Как её сестра когда-то была отдана на материк, чтобы вернуться и изменить Иль-Нойер, лишив его свободы, так и ты будешь отдана, чтобы вернуть острову утраченное.

Будущее меняется, и ни в чём нельзя быть уверенной, но я знаю, ты справишься и сумеешь подчинить себе этот непростой дар. Доказательством тому — видение, которое ты сейчас смотришь. Оно бы не открылось