У входа в комнату стояла красивая блондинка и неотрывно смотрела на нее.

– Что, не хватает воспитания на то, чтобы постучать в дверь, да, Джессика? – с ненавистью рявкнул Кин.

Джессика? Вся краска мгновенно сбежала с лица Алексы. Так это та женщина, что мучила Кина в бреду? Та, которая терзала его в прошлом? Почему она вторглась в комнату так, будто имела право приходить и уходить, когда вздумается?

– Что это здесь происходит? – властно поинтересовалась Джессика. Ее светло-зеленые глаза потемнели, обратившись на знойную черноволосую женщину, которая принимала ванну вместе с Кином. – Что, начал уже соблазнять служанок во время купания, да, любовь моя?

Алекса покрылась румянцем и опустилась поглубже в воду.

– Алекса не служанка. – Кин взял себя в руки и откинулся на спинку.

– Да уж, больше похожа на очередную шлюху. – Джессика презрительно фыркнула, потом одарила Алексу взглядом, в котором тесно смешались отвращение и пренебрежение.

Кин выгнул брови и криво усмехнулся. Он схватил мыло и начал небрежно намыливаться, будто присутствие Джессики больше не беспокоило его.

– С каких это пор котел решил называть чайник черным, милая? – Его вопрос был полон едкого сарказма. Джессика вздрогнула, почувствовав жало этих слов.

– Как ты смеешь оскорблять меня таким наглым образом! – Она топнула ногой и кинула на него полный ярости и ненависти взгляд. – Я поставлю в известность об этом оскорблении твоего брата, – пригрозила она.

Совершенно не испугавшись этих слов, Кин только засмеялся. Джессика резко повернулась.

– Без сомнения, он вызовет меня на дуэль, как ты и хотела долгие годы. Только не забудь рассказать Чанлеру, почему это очутилась в моей спальне без всякого приглашения, едва заслышав, что я вернулся в Новый Орлеан. Мне бы хотелось, чтобы по крайней мере один из нас знал твои истинные побуждающие мотивы, дражайшая Джессика.

Его насмешка больно уязвила ее, она с грохотом захлопнула дверь и бросилась вниз по коридору. Когда Кин повернулся, чтобы проверить, как Алекса перенесла такой обмен любезностями с Джессикой, то встретил ее удивленный и вопрошающий взгляд.

– Кто это такая?

– Моя невестка, – мягко объяснил Кин.

Алекса задумчиво покусала нижнюю губу, взвешивая подробности словесного поединка между мужем и Джессикой. Она вспомнила бред Кина на борту кильбота. Нетрудно было заметить, что блондинка пребывала в страшной ярости. Она произвела на Алексу впечатление не просто родственницы. Значит, Кин питал к жене брата нежные чувства. Да, определенно, у этого человека нет ни малейшего представления о порядочности.

Видение Кина и Джессики в объятиях друг друга было невыносимо. Алекса выскочила из ванны, схватила единственное полотенце и предоставила Кину капать водой по всей спальне.

– Да что с тобой? – спросил он, догнав ее.

– Что, неужели надо спрашивать? – Гнев Алексы вспыхнул со страшной силой, распаленный ревностью.

Кин насмешливо сдвинул брови и взял ее за подбородок.

– Неужели ты завидуешь, милая?

Алекса отбила его руку и немедленно отступила к самому дальнему углу кровати.

– Естественно, нет! – солгала она не моргнув глазом. – Но я просто в ужасе, что ты, оказывается, путаешься даже с женой брата.

– Сводного брата, – поправил ее Кин с неожиданной резкостью. – И не суди меня сурово, Алекса. Ты ведь не знаешь всего.

Он отодвинулся от нее и повернул к шкафу. Алекса смотрела ему в спину.

– Ну?

– Что «ну»? – спросил Кин, доставая свежую пару брюк, но не поворачиваясь к Алексе.

– Ты собираешься объяснить? – Алекса приготовилась узнать, что именно Джессика владеет ключами к его сердцу.

– Нет. – Кин метнул на нее косой взгляд и занялся поисками сорочки.

Алекса была в ярости, но молчала и рылась в своей сумке в поисках подходящего платья. Да будь он проклят, этот Родон! Он мог бы с тем же успехом просто сказать, что у него роман с Джессикой и что это ее совершенно не касается. Так. Значит, он собирается продолжать спать везде, где попало, не ограничиваясь собственной постелью. Алексе было больно, очень больно. Как она злилась на себя, что умудрилась влюбиться в человека, у которого представления о морали, как у дикаря.

– Торопись, милая, – нетерпеливо приказал Кин. – У нас сегодня еще немало дел.

– Я-то думала, ты дошел до полного изнеможения, – напомнила Алекса, скептически оглядывая его.

– Да, дошел, но ванна… э-э… оживила меня, – объяснил он. Глаза его сверкали дьявольским блеском.

«Знала бы я раньше об этой Джессике, – подумала Алекса, – утопила б его в собственной ванне!» Она даже позволила потешить себя мыслью о том, что сделает это в следующий раз, но Кин схватил ее за руку и буквально вытащил из комнаты.

– Хоть однажды попридержи язык за зубами, женщина! – прорычал Кин, потянул Алексу за руку и подтащил ее к двери в дорогой магазин. – Если мне хочется купить тебе обновки, значит, я так и сделаю.

Алекса заметила, что владелец магазина с любопытством поглядывает на них. Кин подтолкнул ее вперед.

Он сидел на стуле, внимательно выбирал и оценивал наряды, которые заставил ее демонстрировать. Алекса была уверена, что платья, которые он ей купил, прошиты золотой нитью, ни больше ни меньше, потому что он потратил на них целое состояние.

– Нет совершенно никакой необходимости в таких тратах, – продолжала спорить Алекса, когда они уже вышли на улицу. – Я не хочу, чтобы ты проматывал свои деньги на мои наряды.

– А я-то думал, что твоим основным намерением, если мы поженимся, было выдоить меня досуха, – едко напомнил ей Кин.

– Я изменила свое мнение. – Она упрямо задрала подбородок. – Решила, что предпочту состоянию твое сердце. Кажется, его заполучить гораздо труднее.

– Ах ты, чертовка, – нахмурился Кин. – Стоит мне только исполнить один из твоих капризов, как они меняются вместе с ветром. Если бы я предложил тебе свое сердце, ты искромсала бы его на куски и скормила волчьей стае.

– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила Алекса. – Если бы ты любил меня превыше всего на свете, я ценила бы и лелеяла твое сердце больше, чем собственное. – Она прикусила губу, поняв, что позволила языку опередить мысли, но делать уже было нечего – сказанного не воротишь.

На губах Кина появился намек на улыбку, он ослабил мертвую хватку стальных пальцев, державших ее руку.

– Неужели выяснила наконец, что все-таки влюбилась в меня? – безжалостно насмехался он.

Алекса вырвала руку, приподняла подол юбки и поспешно влезла в коляску.

– Не льсти себе. Тебе еще только предстоит доказать, что ты вообще заслуживаешь любви женщины, а уж особенно моей, – прохладно ответила она. Алекса не собиралась признаваться, что душа ее давно и безраздельно принадлежит этому синеглазому дьяволу.