Эта часть немецкого укрепления была поистине грандиозна. Крюгер даже раскрыл рот от удивления, угодив в огромный ангар с двумя застывшими дизельными подлодками. Одна из них завалилась на бок, сиротливо притулившись к стенке дока, обледенелые, закрытые створы которого украшали три большие белые цифры «211».

У Ханса закружилась голова. Устроившись на полу в коридоре, куда добивал узкий луч света из приоткрытой в ущелье двери, он открыл последнюю банку бобов и жадно набросился на ее содержимое, которое, впрочем, запасливо решил разделить на две половины.

Очередная порция пищи и небольшая передышка сделали свое дело: аналитический мозг ученого вновь обрел ясность мысли, настойчиво призывая потратить силы на поиски выхода, не отвлекаясь на приманки, разложенные тут его погибшими предками.

Крюгер решительно встал и убрал в рюкзак банку, постаравшись пристроить ее так, чтобы драгоценное содержимое не вывалилось.

Но просто так пройти мимо гигантской пирамиды, ценой непостижимых усилий возведенной в середине огромного природного атриума, он не смог. Поражающее своими размерами ледяное сооружение, собранное только до середины из филигранно отесанных блоков, каждый из которых был размером со снегоход, было окружено по периметру застывшим хороводом поникших прожекторов на высоких штативах, соединенных между собой змеящимися обледенелыми проводами.

— «Пирамидеры», — пробормотал таинственное слово, вычитанное из письма немецкого офицера, задравший голову человек.

Чуть в стороне громоздились промаркированные деревянные ящики и контейнеры, в некоторых из которых Крюгер разглядел странные полуистлевшие хламиды и потускневшие посохи, похожие на церковные и явно заготовленные для каких-то ритуальных обрядов. Вновь ощутив наступающее головокружение, немец решил двигаться дальше, но как он ни старался, с каждым шагом все дальше углубляясь в таинственные помещения базы, найти выход ему так и не удалось. Казалось, бетонный склеп был наглухо вмурован в тысячелетнюю ледяную формацию. Слишком поздно мечущийся в потемках Крюгер понял, что заблудился. Вдобавок ко всему его давно уже мучила жажда, еще сильнее подталкивающая человека к безумию.

Изгнанник заметался, что привело лишь к нескольким падениям и ушибам. В очередной раз обо что-то споткнувшись, он потерял факел. Тот откатился в темноту и там погас, а пока Ханс пытался нащупать его, сильно обжег руки. Съежившись на полу, проклиная свою участь и что-то бессвязно выкрикивая в навалившуюся со всех сторон темноту, Крюгер вскоре соскользнул в неспокойное забытье.

* * *

Когда изгнанник очнулся, над его головой с подрагиванием переливался ослепительный электрический свет. В первые секунды он решил, что ему мерещится, но потом различил далекие звуки, похожие на удары, доносящиеся из глубины многочисленных помещений. Собрав последние остатки сил и мужества, волоча за собой рюкзак, Крюгер поплелся на звук. Пролеты, коридоры, запертые и незапертые двери — все слилось в неясный калейдоскоп бессмысленных образов и видений в сознании человека, обезумевшего от жажды и движимого лишь инстинктом самосохранения.

В какой-то момент немец уловил краем сознания, что больше не слышит звуков и тупо бредет наугад. Тогда он в отчаянии бросил рюкзак и снова съежился на полу. А может, это его сознание продолжало упрямо метаться по нескончаемым коридорам, а тело по-прежнему лежало в той неведомой темноте, медленно прислушиваясь к замедляющемуся выстукиванию собственного сердца?

Сейчас ему было все равно.

Но вскоре звуки послышались вновь — и гораздо ближе, чем раньше. Ханс не помнил, как он нашел ту дверь, — ноги сами вынесли его к ней. В памяти отпечатался лишь вновь закипающий ужас, когда изгнанник, беспомощно опустив руки, смотрел на могучий круглый засов, венчавший плотно закрытую преграду. Сил повернуть его у него не было.

Приблизившись к двери и положив руки на штурвал, немец на мгновение замер: впервые за все время, проведенное вдали от людей, ему послышалась живая человеческая речь.

Галлюцинации?

Нет, по ту сторону действительно переговаривались несколько человек.

— Я здесь! Слышите меня? — стряхнув оцепенение, Крюгер с надеждой навалился на дверь, слабо замолотив по ней кулаками. — Пожалуйста, откройте!

В следующую секунду обезумевший от радости человек сообразил, что засов находится с его стороны, и с новыми силами навалился на заклинившую ручку-штурвал. Поначалу она заупрямилась, а потом потихоньку пошла, сопровождая свое вращение скрежетом и негромким лязгом невидимых механизмов. Еще через несколько мгновений Ханс изо всех сил потянул дверь на себя и, вывалившись в морозную ночь, обессиленно рухнул в объятия двух людей, испуганно заслоняющихся от льющегося изнутри яркого света.

— А что мы им скажем, ты подумал, чувак? — Паштет с опаской косился на распластанного на дне лодки Крюгера.

— Что скажем, что скажем, — в привычной манере передразнил гребущий в сторону подсвеченной сигнальными огнями субмарины Треска. — Электрогенераторы с Колотозовым запустили? Запустили. Дверь открыли? Открыли. Взрывчатку сберегли? Сберегли. А с чудиком этим пусть начальство на его частоте балакает.

— Все равно, странный он какой-то. Еле живой, говорит не по-нашему. И вообще, откуда нам знать, что он внутри этого склепа делал?

— Да какая разница? — пожал плечами Треска. — Вылез и вылез, не бросать же его там! И потом, нам это только на руку. Сам посуди, он же внутри был, так? А значит, может рассказать чего полезного. Выходит, мы доставляем кэпу важного информатора.

— Wasser… — снова тихо попросил Крюгер, протягивая руку к лежащей на коленях Паштета фляге. — Bitte geben Sie mir ein Schluck Wasser![7]

— Вон, снова пить просит, — толстяк кивнул на немца, по жесту догадавшись, чего тот хочет. — У тебя еще осталось или мне достать?

— Осталось, — Паштет неохотно свинтил с фляги крышку и приподнял голову немца.

— Эй! На вахте кто?

— Азат, — отозвались из темноты.

— Помоги-ка! — пришвартовав лодку, повара окликнули дежурившего на вахте оружейника, помогая Крюгеру подняться на пирс.

— Вы куда на ночь глядя пропали? Вас Игнатьич обыскался, — разглядел в темноте их лица Азат. — Лерка же одна на камбузе осталась.

— Молодая, не переломится. Мы тут кое-какое дельце обстряпали, — уклончиво ответил Треска. — Да вот гостинец для капитана привели.

— Хорош гостинец, — недоверчиво оглядел поникшего Крюгера Азат. — Кто это и где вы его откопали?

— Из базы немецкой он вылез, — переглянувшись с приятелем, неохотно отозвался Паштет, понимая, что рано или поздно все равно придется рассказывать.

— Мы там это, со вскрытием двери подсобить хотели, — поддержал Треска. — А он — навстречу.