И я пролезла…

Вообще-то, результат можно было предвидеть не выходя из туалета,поскольку путешествовала я вниз, а не вверх, — где свобода. Короче, попала яаккурат туда, откуда совсем недавно бегом в авантюру пустилась. Вылезла изниши, расположенной точно напротив двери, за которой томились в заточениибандюган и несравненный мой Шрила Мукунда.

«Нет! Одной мне с братвой не сладить, — вынуждена былапризнать я, — придется подключать монаха.»

Я сунула руку в карман за ключом и…

И в этот момент мимо меня просвистела пуля; подвалнаполнился грохотом. Я, не целясь, наугад расстреляла последние патроны ипригорюнилась.

«Черт побери! — привычно ругнулась я, — лучше уж в тюрьме,но живой.»

Не долго думая, открыла дверь своего узилища и спряталась заней. Провернув два раза ключ в замке, отдышалась и сообразила, что теперьзаточила себя вместе с бандюганом. Оглянулась, тот и внимания на меня необратил — жадно внимал монаху.

— Шел бы ты, браток, отсюда, — посоветовала я. — Дай людямспокойно в заточении посидеть.

— Щас, щас, — нетерпеливо отмахнулся от меня бандюган иобратился уже к монаху: — А как же, батюшка, мне поскорей с вашим Господом конынавести? Что-то типа нравится он мне и пару желаний во как надо исполнить, — онрезанул ладонью по горлу.

— Ты что, озверел? — возмутилась я. — Там из-за тебяперестрелка идет, а ты тут с одной корыстью лезешь. Иди сначала братву успокой,а потом уже святой отец научит тебя как к Богу с нужным вопросом подъехать.

И бандюган (какая наивность) встрепенулся:

— Что? И в самом деле, блин, добазариться с Богом можно?

— Аж бегом, — заверила я. — Кто перед тобой — сам непонимаешь. Это же не просто святой отец, а конкурент самого пророка. Думаешьзря в узилище его ввергли? Он такую сильную магию знает, что только словоскажет, и дух из вас вон.

Тут я переборщила, пожалуй, потому что бандюган в сомнениявпал.

— А что же тогда не говорит святой отец этого слова? —спросил он.

— Потому что он святой отец, а не бандюган, — надменноответила я.

А в дверь уже колотили. И я разволновалась: еще немного, —стрелять начнут.

— Иди, дорогой, иди, — взмолилась я, протягивая бандюганусвой пистолет без патронов. — Видишь, по— доброму разоружаюсь. Ты уж это учти.

Бандюган взял мой пистолет, нехотя поднялся с соломы, и япоспешно сунула ему ключ. Он открыл дверь и успокоил братву, сказал типа, чтоявилась тетка сама с повинной, а потому трогать ее нельзя. Из толпы раздалисьпризывы:

— Типа надо ее поучить.

— Спокоха, перед паханом за бабу и америкоса отвечаю я, —авторитетно заявил бандюган, и братва отвалила.

Когда дверь закрылась, и остались мы с монахом одни, яприуныла. Монах повел себя благородно, не стал меня стыдить и упрекать, что безвсякой пользы я своей жизнью рисковала. Мне же от благородства такого еще хужесделалось. От стыда и бессилия разрыдалась я.

— Почему вы плачете теперь? — по-доброму поинтересовалсямонах и ласково по плечу меня погладил.

Я по-своему откликнулась на ласку: упала к нему на грудь ирыдала уже там. Должна сказать, на могучей груди монаха предаваться отчаяниюбыло значительно приятней и удобней. К тому же он начал гладить меня по головеи сердечно успокаивать, как это делала когда-то моя бабуля, что было особенномило.

— Все пройдет, — шептал он, — и все к лучшему. Нерасстраивайтесь, что вам это не удалось. Кроме Господа, никто не ведает к чемуэто поражение приведет. Значит вам был необходим этот опыт. А возможно намрасставаться рано еще. Чувствую, не зря вы сюда вернулись. Вы пришли получитьЗнание от меня.

На самом деле это я дала Шриле Мукунде кое-какое знание, нотогда еще ни он ни я об этом не подозревали.

— Вы и в самом деле так думаете? — сквозь рыдания спросилая.

— Да, я так думаю, — подтвердил Шрила Мукунда.

Я пришла в еще большее отчаяние.

— Неужели Господь не выпустит отсюда меня до тех пор, покане получу это Знание? — заливаясь слезами, спросила я.

— Точно сказать не могу, — ответил он, — но Знание ещеникому не повредило. Получив Знание, вы сможете обращаться к Богу, и Богуслышит вас и поможет вам избежать ошибок, и выполнит ваши желания.

Последнее больше всего прельстило меня, тем более, чтожеланий накопилось достаточно для того, чтобы начинать переговоры с Богом прямосейчас, а потому я перестала плакать, отпрянула от груди монаха и закричала:

— Так не медлите, Шрила Мукунда! Поскорей приступайте. Хочусрочно это Знание получить!

Он покачал головой:

— Знание передается только путем преемственности от учителяк ученику. Я смогу дать вам Знание лишь тогда, когда вы пожелаете, чтобы я сталвашим учителем, как пожелал я когда-то, чтобы Великий Маха прабху взял меня вученики.

— Желаю еще больше, чем когда-то желали вы! — поспешновоскликнула я и уточнила. — Хочу быть вашей ученицей! Давайте Знание поскорей!

Шрила Мукунда пытливо заглянул в мои глаза, но я тоже недура: изобразила все, что было нужно.

— Пусть так, — опуская глаза заключил он. — Для того, чтобывы стали моей ученицей нужно пройти обряд посвящения…

— А без этого обойтись никак нельзя? — нетерпеливовоскликнула я, не дожидавшись пока он закончит фразу и пугаясь, затруднений,тут же возникших на пути получения Знания.

Шрила Мукунда правильно понял меня и успокоил:

— Совсем без обряда нельзя, но я вижу, что вы способнаяученица, а потому обряд этот значительно сокращу. Мы пройдем за три дня то, начто у других преданных уходят месяцы, а порой и годы.

Я окончательно пришла в ужас. Три дня! Это меня никакустроить не могло— слишком долго!

— Я что же, целых три дня здесь сидеть должна? Для чего,спрашивается, получаю Знание?

— Чтобы выйти отсюда, — подсказал монах.

— Вот именно, а вы на три дня меня раскручиваете. Нет, какхотите, а это слишком долго. Я здесь столько сидеть не могу.

И вот тут-то монах мой рассердился и произнес такие слова,после которых я сразу же стала паинькой и согласилась бы сидеть с ним в любомподвале до тех пор, пока не выясню все до конца.

— Красота кукушки в ее пении, красота женщины в ее чистойпреданности мужу, красота урода в его учености, а красота аскета в егоспособности прощать, — вздыхая, сказал он, и я опешила.