— Нет, — коротко ответил монах.

— Как же это — нет, — возмутилась я, — когда он напропалуюякшается с русскими бандюганами и разъезжает на машине стоимостью в полмиллионадолларов.

— Не могу знать всех обстоятельств, — возразил ШрилаМукунда, — следовательно, не могу судить, однако, точно знаю, что обманутьачарью не может никто. От человеческого обмана ачарья Маха прабху божественнымоткровением защищен.

— А Доферти ваш? — не унималась я. — Он-то дипломат. И другваш. Зачем он с братанами связался?

— Если потребуется и на этот вопрос Господь даст нам ответ,— тихо ответил Мукунда и отвернулся.

Мне стало жаль беднягу. Сразу захотелось сделать для негочто-нибудь приятное, задание, к примеру, выполнить на «отлично».

— Уже готова выполнять новое упражнение, — заявила я.

И монах согласился:

— Хорошо, раз вы поняли уже, что без помощи Господаневозможно продвигаться по пути духовного роста, то продолжайте свою практику ипопробуйте все же научиться любить не только себя. Выберите сами, кого вамлегче учиться любить. Сына, к примеру.

— Сына я и без всякого труда люблю, — воскликнула я.

— Вот и подумайте, правильно ли вы его любите, — предложилмне монах.

И я добросовестно начала думать. Чем больше думала, тембольше находила, что неправильно я и своего сына люблю. Люблю его для себя, ане для него. Ему от этого какая польза? Порой даже вред.

Шрила Мукунда тем временем странно себя повел. Он поднялся,в задумчивости постоял и направился к двери. Интеллигентно в нее постучал, и,когда на пороге показался бандюган, Мукунда что-то ему негромко сказал.Бандюган так же тихо ему ответил. Мукунда снова что-то сказал, после чегобандюган уважительно кивнул и закрыл дверь.

Мне смертельно захотелось узнать, о чем они там переговаривались,но обнаруживать свою неприлежность в духовных упражнениях я все же не решалась.Как могла я признаться Мукунде, что вместо того, чтобы добросовестно выполнятьзадание и продвигаться по пути духовного роста, я — невежа — самым бездарнейшимобразом пытаюсь подслушать своего гуру, своего духовного учителя.

«Нет не выйдет из меня человека!» — горестно подумала я.

Монах же присел со мной рядом. Он не молился, молчал и былуглубленно задумчив.

«Наверное готовится давать мне Знание,» — подумала я и решилаему не мешать.

Я честно пыталась заняться своим упражнением, но Гургенов нешел из головы. Как мог он стать мафиози, когда такой человек верит в него? Будьу меня такой верный ученик, как Шрила Мукунда, я бы никогда не предала бы его.Даже если бы он верил в то, что я бегемот, я из шкуры своей выпрыгнула бы, но вбегемота превратилась бы.

«Потому что страшный грех обманывать таких людей,» —подумала я, намертво забыв, что только этим в последнее время и занималась.

Внезапно дверь открылась (сама, никто в нее не стучал) ибандюган, глядя на меня, скомандовал:

— Выходи.

— Это вы мне? — удивилась я.

— Тебе, голуба, тебе, — как-то настораживающе по— добромусказал бандюган.

Я вскочила на ноги, но тут же попятилась и растеряннопосмотрела на монаха.

— А как же Знание? — спросила я. — Вы же должны были статьмоим гуру.

— Ты что, хочешь здесь остаться? — удивился бандюган. — Нуты, блин, странная: то дергала со страшной силой, бои устраивала, бабкипредлагала, а то по хорошему линять отказываешься.

Он схватил меня за руку и потащил к выходу. Я одной ногойуже шагнула в коридор, когда мой монах воскликнул:

— Постойте!

Бандюган как по команде остановился, я, естественно, тоже —выбора не было.

И Шрила Мукунда заговорил:

— Я попросил сил, — сказал он, — и Бог послал мне испытания,чтобы закалить меня. Я попросил мудрости, и Бог послал мне проблемы, надкоторыми приходится ломать голову. Я попросил мужества, и Бог послал мнеопасности. Я попросил любви, и Бог послал мне нуждающихся в моей помощи. Япопросил благ, и Бог дал мне возможности. Я ничего не получил из того, чтопросил. Я получил все, что мне было нужно. Бог внял моим молитвам. Ты поняламеня?

«Он сказал мне „ты“, — подумала я, — впервые сказал мне„ты“. Это не случайно, следовательно я уже ему нечужая, я его ученица.Следовательно, он мой гуру.»

— Поняла тебя, учитель, — ответила я.

— Так иди и хорошенько думай теперь перед тем, как начнешьпросить Бога. И знай, все грехи твои с этой поры ложатся на меня, потому чтоперед Господом я за тебя отвечаю.

Вот какое доверие оказал мне Шрила Мукунда. Потом онпоклонился и махнул рукой; бандюган, который наблюдал за нашей беседой сблагостным выражением лица, гибельно несвойственным ему, закрыл дверь. Яразволновалась:

— Куда ты ведешь меня?

— Выпущу на свободу, — возвестил бандюган.

— А что будет с тем Великим человеком, который остался в подвале?Что будет с моим гуру?

— Его отпустят. Отправят обратно в Америку, уж и билетыкупили ему. Все, как пахан приказал. Ты о себе бы, дура, побеспокоилась. Самоевремя.

Я затормозила, уперлась руками в стену, пошире расставиланоги, чтобы не смог бандюган меня сдвинуть, и завопила:

— Я вам не верю! Без гуру не пойду!

И бандюган (уж никак от него не ожидала) уговаривать меняначал:

— Ты, слышь, не дури. Иди, пока пахан добрый и отпускает.Сама конкретно знать должна, что в наше время все может измениться в секунду.Американец до этого насчет тебя совсем по-другому настроен был. Если бы непахан — хана тебе, тетка.

Братан сделал ладонью у шеи жест, не оставляющий сомненийкаким именно образом мне наступит хана.

— А кто такой Американец? — не упустила случаяпоинтересоваться я.

— Пахана правая рука, — абсолютно бесплатно просветил менябандюган — щедрый он человек.

— Это, сынок, и без тебя понятно, — не удовлетворилась я. —Хочу знать, малыш, какой он, Американец этот. Как выглядит?

Бандюган ухмыльнулся:

— Нормально, бабушка, выглядит он. Зашибенно выглядит.

— А ездит на «Мерседесе» небось?

— Какой «Мерс»! Бери выше, бабуля, на «Лам— бордини», — сусмешкой превосходства сообщил бандюган и добавил: — Ты бы поспешила, покаАмериканец не прибыл сюда, да бошку тебе не открутил.