Марго опустила голову и посмотрела на нее вприщур. Женщиныбыли одного роста, и, когда глаза их встретились, Алена ощутила странное,противоречивое чувство. И подумала, что, наверное, подобное чувствовражды-дружбы испытывала Зоя Колчинская по отношению к Малгожате Потоцкой. Техдвоих разделяли кровавые реки — этого не было между Аленой и Марго. Однако ихсближали совместно перенесенные страдания — чего тоже не было между Аленой иМарго. Между ними было только ожерелье… Нет, еще закладка из старой книги! Истранное пророчество…

— Разумеется, — усмехнулась Марго. — Ты угадала. Я этогохотела, и я это сделала. Откуда тебе знать, что собой представляет моя мать? Тыкнигу прочитала — ну так поймешь, если я скажу так: бабушка Малгожатавозродилась в своей дочери. Я — жалкое подобие, тень, засушенный лепесток посравнению с ними обеими. Мать прожила бурную жизнь и до сих пор угомониться неможет. Если бы ты знала, что она тут вытворяла в войну! Странно, что ее потомне поставили к стенке. Вывернулась, как всегда умела вывернуться старушка Малгожатаи как научила действовать свою дочь. Моя мать привыкла играть людьми, каккартами, а теперь, на закате, играет картами, как играла людьми. Онапристрастилась к игре, она от автоматов игральных, от рулеток оторваться неможет, в подвалах игровых домов на Пигаль днюет и ночует. Я ее выгнала отсюда,потому что она начала красть и продавать вещи, чтобы было на что играть. И еслибы она первой добралась до камней, с ними было бы то же самое. Мы знали, чтоmemoires Зои Колчинской вышли в частной типографии тиражом всего тристаэкземпляров, и в один из них старая Малгожата вложила шифрованную записку суказанием того места, где она спрятала ожерелье. Только я все время былаубеждена, что оно лежит где-то целое-целехонькое, не разрозненное, и толькокогда я увидела на закладке эти номера, среди которых я толкусь день-деньской,— Марго широким жестом обвела свою verretheque, многочисленные секретеры,шкафчики, бюро, ящички, — передо мной словно высветилась разгадка. Я всепоняла! Боже ты мой, рядом, оно было рядом со мной постоянно… Сейчас мне дажекажется, будто я помню, как натыкалась на эти «бусинки», когда рылась вящичках, искала нужные мне подвески. Удивлялась — что тут такое болтается,зачем валяется? Но, к счастью, не выбросила: вдруг, думала, когда-нибудьпригодится. Хвала Пречистой Деве, что не выбросила! О том, что путь к сокровищууказан на закладке, вложенной в книгу Зои, бабка нам только на смертном одресообщила — двадцать лет назад она умерла, ей было девяносто пять… Мы с матерьювсе эти двадцать лет только и делали, что искали! Бегали по букинистам,перевернули горы книг, давали объявления в газеты, мол, купим издания мемуаровЗои Колчинской… Столько денег на них истратили! Ведь все, у кого они были,норовили подороже заломить. Мы нашли сто пятьдесят семь книг, прежде чемобнаружилась нужная. И где? В библиотеке! Мать, конечно, неосторожно поступила,когда на радостях позвонила мне и рассказала об этом. Главное, чтобиблиотекарша сказала ей: мол, в книге закладка, испещренная цифрами. Ну, матькричала: «Мы нашли, нашли ее! Завтра она будет у нас! Мне обещали позвонить,как только книгу вернут! Я наврала им, что ищу мемуары своей матери, они такрастрогались!» Ну, я не стала ждать звонка из библиотеки, а подсуетилась иопередила мамашу…

И Марго заговорщически подмигнула Алене. Ей-богу подмигнула,как подружке! Наверное, именно так Малгожата подмигивала Зое, рассказывая овыполнении очередного задания «красных панов»…

— Скажите, Марго, — спросила Алена, — а вам не пришло вголову заинтересоваться, почему Малгожата написала шифр на закладке, вложеннойв книгу?

И почему для этого был выбран именно не правильносброшюрованный экземпляр?

— Ну, знаешь, думать о том, что варилось в голове у моейбабки, — с ума сойдешь. Она как была сумасшедшая в молодости, так сумасшедшей иосталась.

— А сердечко?

— Что сердечко? — сдвинула брови Марго.

— Ну, вам не странно, что в центре закладки прорезаносердечко…

— Да по мне, хоть череп с костями, какая разница? —изумленно вставила Марго. — Главное — оно нашлось, нашлось! Нашлось ожерелье! Ясегодня мчалась на мотоцикле, неслась как сумасшедшая и думала: никто не знает,что у меня на шее — ожерелье Клеопатры, ожерелье Жозефины, одно из самыхзагадочных и малоизвестных сокровищ на свете! Оно бесценно, оно поможет мневосстановить наше состояние! Даже моему покойному мужу с его нефтяными вышкамипришлось бы вывернуть карманы, чтобы купить это ожерелье. Как мы его искали!Каждую новую найденную книгу мы ворошили от первой до последней страницы, яэтот шелест страниц уже просто не могу слышать. Мне в нем бабкин злорадный смехчудится. Да, она хихикала — до сих пор помню, как она хихикала, когда ужеагония к ней подступала. А она нам тайну открывала, насмехаясь над нами!Наверное, думала, что это невероятно остроумно: воспользоваться для храненияшифра книгой Зои, которую она сначала спасла и которой потом испортила жизнь.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась Алена.

— Ну, понятно, этого в книжке нет, — усмехнулась Марго. — Тыне знаешь. Когда умер Зоин первый муж, русский, тот врач…

— Так она все же вышла за Левушку?! — ахнула Алена. — А мнев библиотеке говорили, мол, ее мужем стал де Флао.

— Вышла, вышла, — успокаивающе кивнула Марго. — Де Флао былуже потом.

— Но почему умер Лев? — спросила Алена. — Неужели тесердечные приступы, которые начались при тифе…

— Да, от последствий той болезни Лев Сокольский так и несмог оправиться. Он умер в двадцатом, уже в Париже. Зоя осталась одна.

— И детей у них так и не было… — вздохнула Алена.