не Джульетта, – признается Джульетта, и я изумленно ахаю.

– Хотя нет, вот это новости! – Блисс тоже такого не ожидала.

– Моя настоящее имя – Джудит, и я его терпеть не могу. – Джульетта морщит нос от отвращения.

Я слишком шокирована, чтобы выдавить из себя хоть слово. Блисс переводит взгляд с меня на Джульетту, а потом говорит:

– Жаль вас разочаровывать, но Блисс и есть мое настоящее имя. Так что не судьба вам звать меня Вероникой или что вы там себе навоображали.

Наш смех разносится по всему вокзалу.

•

– Папа, я еду домой!

– Где-то мы это уже слышали…

– Нет, теперь я в самом деле возвращаюсь!

– А что тебя так задержало? Ты же знаешь, что тебе придется все мне рассказать? Для романа мне потребуется каждая мелочь.

– Разве ты не должен сам придумывать сюжеты своих книг? А не использовать мою жизнь для вдохновения?

Папа смеется, и от этого звука на душе становится особенно тепло.

– С тобой все в порядке, Фереште? – спрашивает он. – Мама сказала, вчера ты была сильно расстроена. Это из-за того, что мальчик из твоей группы пропал? Я слышал по радио, его нашли!

– Да. И нет. То есть… Много чего случилось, но теперь все будет хорошо. Мы с мамой… Короче, не волнуйся, пап.

Папа молчит, но я живо представляю, как он кивает и улыбается.

– Ну ладно, не буду.

– Слушай, пап.

– Что такое?

– Понимаю, это очень внезапно, но ты случайно не знаешь, как становятся менеджерами группы?

– Милая, я преподаватель литературы. Лучше спроси меня про «Великого Гэтсби» или персидскую поэзию.

– Ладно, не переживай, я потом погуглю. Ты ведь все равно будешь меня любить, если я стану менеджером группы? – Я улыбаюсь, заранее зная ответ.

– Я буду любить тебя, даже если ты решишь стать подводником и остаток жизни проведешь на дне океана.

– Между прочим, отличная идея для книги!

Теперь мы оба смеемся – и боже, как же мне хочется поскорее оказаться дома.

– А мама как к этому отнесется?

– Ну, вряд ли она обрадуется, – задумчиво произносит папа. – Но у нас еще куча времени, чтобы с этим разобраться.

– О да. Времени у нас полно.

•

Когда я вешаю трубку и возвращаюсь к девочкам, Джульетта кладет ногу на ногу и глубокомысленно произносит:

– Думаю, все случилось так, как должно было.

– То есть это судьба?

– Наверное. Вдруг именно так и работает реальный мир?

– И не говори.

Он продолжает движение, этот мир. А мы сидим и смотрим. Но теперь я знаю, что смогла рискнуть и зажить настоящей жизнью.

Я. Ангел Рахими.

Может, завтра я стану кем-то другим. Может, завтра я проснусь и как следует подумаю о себе и о том, чего хочу. Может, завтра я начну верить во что-нибудь, кроме мальчиков с экрана.

– Они оказались такими обычными, – вздыхает Джульетта. – Иллюзии разбились вдребезги.

– Знаю.

– А чего вы хотели? – замечает Блисс. – Они и есть обычные люди. Каждый из нас в чем-то нормальный, а в чем-то странный. Все мы просто пытаемся справиться со своей жизнью. И все ищем что-то, что поможет нам удержаться на плаву.

– Точно, – киваю я.

– Вот почему люди создают группы и присоединяются к фандомам. Им нужно за что-то уцепиться. Даже если это сплошная ложь.

– Ну, я именно так и делала.

– Все лучше, чем таскать в кармане кинжал, – хмыкает Джульетта.

Мы улыбаемся.

– Но в мире есть и много хорошего. – Я выразительно смотрю на Джульетту, и она смотрит на меня в ответ.

– А то!

– Начнем завтра с чистого листа?

– Зачем? – пожимает плечами Джульетта. – Все, что случилось, было важным этапом в нашей дружбе.

– Согласна, – улыбаюсь я.

В эту секунду телефон у меня в руке оживает.

– Это Джимми!

Джимми Кага-Риччи @jimmykagaricci

Листер пришел в себя после операции на ноге, ему гораздо лучше.

Спасибо тебе за все.

Следом приходит фото. Подключенный к капельнице Листер лежит на больничной кровати, нога в гипсе (такого огромного я в жизни не видела!) висит на вытяжке. Роуэн сидит рядом, подняв вверх большой палец, Джимми – с другой стороны, посылает нам знак мира.

– Прелесть какая, – смеется Джульетта.

– Давайте тоже пошлем им фото!

– Почему бы и нет?

Я включаю камеру на телефоне и делаю селфи нас троих. Я повторяю знак мира, Джульетта показывает большой палец, передразнивая Роуэна, а Блисс просто улыбается.

Снято! Отправляю фото Джимми.

Ангел @jimmysangels

Передай ему, пусть поправляется!!

И тебе спасибо за все

Целуем

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

Ангел @jimmysangels

Передай ему, пусть поправляется!!

И тебе спасибо за все

Целуем

Я смотрю на фото и чувствую, как на сердце становится тепло. Они выглядят такими счастливыми! На Ангел до сих пор бабушкин шарф с цветочками. Джульетта положила руку ей на плечо. И я не помню, когда Блисс в последний раз так радостно улыбалась.

Монитор возле кровати Листера мерно пикает, заверяя всех в палате, что пациент скорее жив, чем мертв. Хотя сейчас в этом нет особой необходимости, ведь упомянутый пациент с жадностью пожирает чипсы.

Роуэн присел на подоконник и наблюдает за ним со смесью отвращения и умиления.

– Ты только посмотри на себя, весь в крошках.

– Отстань, Ро-Ро. Я чуть не заколол себя ножом.

– И долго ты собираешься использовать это оправдание?

– Пока не надоест! – Листер отправляет в рот очередную горсть чипсов. – Жизнь нужно прожить на полную. Никогда не знаешь, какой день станет последним. Ну и так далее и тому подобное.

– Именно поэтому после операции нужно жрать чипсы, – мрачно подытоживает Роуэн, и Листер машет на него полупустой пачкой.

– Чипсы всё делают лучше, – наставительно произносит он.

Вчерашнюю поездку на такси я, наверное, запомню как худшие полчаса в своей жизни. Пока мы ехали, я успел убедить себя, что мы опоздали и Листер умер. И только когда мы добрались до больницы и узнали, что он в операционной, я позволил себе слабую надежду.

Затем в больницу начали просачиваться журналисты и фанаты, и нам разрешили спрятаться в комнате для персонала. Ничего удивительного, что кто-то слил информацию о том, где мы.

После операции Листера, еще не отошедшего от наркоза, на время перевели в платную палату. Затем он снова отправился в операционную – на этот раз хирурги занимались его ногой. Кажется, я начал дышать в полную силу только после того, как он вернулся.

Когда Листер пришел в себя несколько часов спустя, я кинулся к нему и, наверное,