Джульетта прикусывает губу.

– Ну… А ты прости меня за то, что я пригласила Мака. Подразумевалось, что это будет наша с тобой неделя, но я так радовалась, что у меня может появиться парень, что… Не подумала, как ты к этому отнесешься.

Что? Джульетта просит прощения? Но это же я во всем виновата!

– Ангел, ты мой особенный друг из интернета, – продолжает она, слабо улыбаясь. – Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. Рядом с тобой я могу хотя бы пытаться быть собой. Пусть у меня и плохо получается. И мне нравится с тобой болтать. А ты всегда меня слушаешь!

К лавине комплиментов я как-то не готовилась. От неожиданности кусок льда из газировки застревает у меня в горле, и я судорожно пытаюсь откашляться.

– Я правда хотела рассказать тебе о родителях… Но никак не могла выбрать подходящий момент. А тебя в основном интересовал «Ковчег» – что совершенно нормально, я тоже долго ждала встречи с ними, но еще я… Не знаю. В жизни такие вещи говорить сложнее, чем в сети.

Я внимательно смотрю на Джульетту.

– Ты тоже мой особенный интернет-друг.

Джульетта смеется и смущенно приглаживает волосы.

– Хорошо.

– И пожалуйста, рассказывай мне о таких вещах. Я буду слушать. А если меня снова заклинит на «Ковчеге», просто скажи, чтобы я заткнулась. Я не обижусь, правда.

За столом воцаряется молчание, но такое уютное, что его не хочется нарушать. Джульетта задумчиво играет с соломинкой.

– Встреча с «Ковчегом» изменила меня, – внезапно признаюсь я.

– В каком смысле? – хмурится Джульетта.

– Они… – Как же такое объяснить? Это вообще возможно? – Для меня они были единственной причиной жить. Как будто я родилась для того, чтобы… любить их. – Я качаю головой. – Но я не могу любить тех, кого не знаю. А их я совсем не знаю.

Джульетта подпирает рукой подбородок.

– Я понимаю, о чем ты. Я тоже чувствовала нечто подобное.

– Правда?

– Да. Иногда я целыми днями боялась проверить новости в @ArkUpdates. Иногда даже злилась на мальчиков за то, что так за них волнуюсь. – Она пожимает плечами. – А порой испытывала жгучее желание бросить все это, зажить своей жизнью и начать думать о других вещах. Поэтому я и увлеклась Маком – мы практически не вспоминали про «Ковчег». И я в кои-то веки чувствовала себя собой. Честно говоря, он мне так и не понравился в этом смысле. Но с ним мне было хорошо, потому что не нужно было думать о «Ковчеге», чтобы… чтобы справиться со всем остальным.

– Да, я понимаю.

Джульетта улыбается.

– Вот мы и пришли к тому, что нужно просто больше заботиться о себе!

– Точно, – улыбаюсь я в ответ.

Блисс возвращается с новым стаканом молока.

– Вы не поверите, но, когда я сделала заказ, бармен вылупился на меня как на сумасшедшую.

Мы заливисто хохочем, и я думаю: должно быть, вот что значит иметь настоящих друзей.

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

День близится к вечеру, когда Роуэн заявляет, что хочет еще раз обсудить со мной и Листером судьбу группы. Блисс, Ангел и ее подруга Джульетта (которая, кстати, на фоне Ангел выглядит удивительно спокойной) уже вернулись из паба, где просидели почти час. Дедушка на кухне слушает аудиокнигу и что-то печатает на своем ноутбуке.

Мы втроем отправляемся в мою спальню. Меня не покидает чувство, что мы для нее стали слишком взрослыми и слишком грустными. А еще – что мы предаем прежних себя, тех ребят, которые играли тут на подержанных инструментах и заполняли строчками песен последние страницы школьных тетрадей.

Мы с Листером садимся на кровать, а Роуэн – на стул возле письменного стола. Затем он глубоко вздыхает и спрашивает:

– Почему ты хочешь уйти из «Ковчега»?

Мысли, которые крутятся у меня в голове уже много месяцев, наконец прорываются бессмысленным потоком:

– Потому что это одна большая ложь. Сплошная подделка. Я не получаю удовольствия от того, что мы делаем. И чувствую, что безостановочно вру. Я больше не могу заниматься тем, что мне нравится. Не ощущаю себя в безопасности даже в собственной квартире – и уйти из нее тоже не могу! Я давно об этом думал, но после того, как в сети всплыла фотография Джоуэна, я просто… просто… Да я с ума схожу! – С каждым признанием мой голос становится все громче. – Я просто схожу с ума!

Воздух в легких заканчивается, я замолкаю и кошусь на Листера. Он где-то успел раздобыть алкоголь и теперь держит в руке бокал с вином.

– Понятно, – говорит Роуэн, не сводя с меня пристального взгляда.

С минуту мы сидим в тишине. Потом Листер ставит бокал на тумбочку, берет мою старую гитару и начинает перебирать струны.

– Неужели ты сам не видишь, как все изменилось? – в отчаянии спрашиваю я. Вокруг танцуют призраки прошлых лет. Вот Листер прыгает на кровати, колотя барабанными палочками о стену. Роуэн ворчит, что не может подключить микрофон к моему компьютеру. – Неужели не чувствуешь, что это уже не то?

– По-твоему, ничего не должно меняться? – спрашивает Роуэн.

– Но не к худшему же! Контракты, фанаты, сплетни – все становится только хуже.

– А деньги? Слава? Миллионы людей, которые любят нашу музыку? Это тоже перемены к худшему?

– Так тебе это нужно? Известность и богатство? – недоверчиво уточняю я.

– Нет, я просто… – Роуэн качает головой. – Я просто не понимаю, что тебя так беспокоит.

– Меня беспокоит, что я не могу выйти на улицу, когда мне хочется. Не могу съездить к дедушке, когда захочу.

Роуэн слушает, не перебивая.

– Меня беспокоит, что мне больше не нравится быть частью группы.

Листер на миг перестает терзать гитару.

– Ладно. Ладно. Я понял. – Роуэн вздыхает и устало трет лоб. – Послушай, Джимми, я знаю, все это ужасно несправедливо, но… Это часть сделки, на которую мы подписались. А взамен – давай взглянем правде в лицо – стали одними из самых привилегированных людей планеты. Знаю, ты хочешь, чтобы все было идеально, но так не будет. Иногда приходится мириться с плохими вещами, стискивать зубы и ждать, когда тебе воздастся за терпение. Через год мы прославимся в Америке, а ты будешь вспоминать этот день и думать: блин, и чего я дергался?

– А если я буду ждать, ждать, но лучше не станет?

– Станет, – твердо говорит Роуэн.

– Ты не можешь этого знать! – Я снова повышаю голос. – А я не собираюсь просто сидеть и ждать, когда все изменится. Я сам все изменю. И хоть раз в жизни сделаю так, как хочу.

– А, то