– Я не понимаю. Кто это «старая кокетка»? – Голос его посуровел, но я из-за возбуждения не обращаю на это внимания. Только потом, когда все было кончено, я сразу поняла свою ошибку.

– Вам отлично известно, кого я имею в виду, Ваше Величество. Старая кокетка – это старушка Помпадур. Она до сих пор где-то неподалеку?

Повисает молчание, но я отказываюсь видеть быстро надвигающуюся темноту.

– Я была бы счастливее… – И тут я сглатываю, внезапно ощущая нервозность, потому что, представляя себе эту сцену сотни раз, я не сомневалась в том, что мои слова будут чарующими и вкрадчивыми. Теперь же они кажутся нелепыми и неправильными, но остановиться я не могу, потому что я должна закончить то, что уже начала: – Я была бы счастливее без этой старухи в Версале, и тогда бы мы с вами могли быть вместе. Всегда. Вы должны ее отослать.

Король смотрит на меня в изумлении, как будто я только что совершила самое гнусное преступление. И внезапно я понимаю, что так и есть.

Боже!

Он откидывает одеяло, отворачивается и начинает неловко одеваться. Я должна ему помочь, но замираю от внезапного страха.

– Шутка! – негромко говорю я, когда он пытается застегнуть пуговицы на сюртуке. Внутри меня зреет паника. Я стараюсь сохранять беспечность и продолжаю: – Это всего лишь глупая шутка, Ваше Величество, вы же знаете, что мне наплевать на маркизу, мне интересны только вы, а я знаю, что она ваш друг…

Я замолкаю, когда король встает и отворачивается от меня.

– Я буду считать, мадемуазель, что эти слова не ваши, а их вложили вам в уста враги моей дорогой подруги. И буду пребывать в этой уверенности, чтобы сохранить сладость наших воспоминаний. Вы крайне разочаровали меня.

Он кланяется – все кончено! Формальный поклон, который закрывает все двери и забирает все ключи. И выбрасывает эти ключи в глубокий-глубокий колодец.

Потом он уходит. Я слышу топот шагов по лестнице и гадаю, стоит ли мне за ним бежать, но я знаю… я поступила неправильно. Время прощать – не сразу после ссоры, но только после того, как злость уляжется; и тогда наступает время замаливать грехи и искать прощения. А что, если я никогда его больше не увижу?

Я сижу в тишине, потом встаю, чтобы доесть пирог; Катрин его не видать! Но я совершила ошибку. Быть может, он меня в конце концов и простит, а вот маркиза? Я тревожно вглядываюсь в пламя – неужели меня отошлют в дом умалишенных? А Клер еще там? И кто узнает, куда я уехала? Я вздрагиваю, собираю крошки с блюда и неожиданно заливаюсь слезами от страха и сожаления.

Они приходят позже, тем же вечером: Лебель и двое незнакомых мужчин. Врываются в мою комнату, поднимают с постели. Я слышу, как на лестнице плачет Роза и икает мадам Бертран, что-то грустно напевая. Я в одной ночной рубашке, и Лебель предлагает мне большой плащ, не мой, чужой. И они выносят меня из дому, как охапку тряпья, на трескучий мороз, в ожидающий экипаж. Мы несемся прочь, и сквозь слезы я слышу, как Лебель говорит мне, что позже привезет все мои вещи и туфли, но я не знаю, правда ли это.

Меня высаживают у дома моей матери на улице Сент-Апполин, я рыдаю еще сильнее. Боже! Как же я жалею о том, что сделала! Если бы Господь дал мне время все исправить, все было бы иначе. Дома оказываются родители с Бриджит, дом такой грязный и жалкий. А постель, которую мне придется делить с Бриджит, – лишь жесткий матрас, набитый старым тряпьем. Однажды я ходила по залам Версаля и Фонтенбло, а сейчас я лежу в ужасной кровати, плачу в объятиях сестры, и нет огня, чтобы обогреть комнату и развеять холод в моей душе.

– А как же рубины? – утром спрашиваю я, оглядывая маленький, жалкий домик. – И десять тысяч экю, которые, как заверил меня Лебель, вам прислал король?

– А, заботы и все такое, – отвечает мама, и я вижу, что она сильно постарела. – Магдалена так сильно кашляет, что пропустила весь сезон, а если бы граф де Лери не умер так неожиданно – как хирург мог забыть в ноге скальпель, спрашиваю я вас? – у Маргариты все сложилось бы лучше.

Я часами мечтаю о том, чтобы повернуть время вспять и исправить ошибку. Мама говорит, что я глупая курица, но не стоит беспокоиться, – как только слезы мои высохнут, найдутся другие мужчины и начнется другая удивительная жизнь, ведь я все еще очень молода. Прикосновения короля не похожи на прикосновения других мужчин, и от этого ценишь их намного больше.

– Знаешь, Роган уже справлялся… а герцог д’Эйен не перестает скрывать свой интерес. Он даже вновь стал встречаться с Магдаленой, не часто, но заверил меня, что его главная забота – это ты.

Ее слова остудили мой пыл, я загрустила пуще прежнего. Я хочу вернуться в теплый домик на улице Сен-Луи. Хочу целый день валяться в своей красивой кроватке, болтать с Розой и есть вкуснейшие пироги, которые печет кухарка. Но больше всего я хочу почувствовать на себе взгляд короля – такой одобрительный, ленивый, исполненный желания. Я прихожу в бешенство, когда думаю о триумфе Катрин и о красоте Мари. А может, мое ложе уже занято другой?

Из Версаля доставляют мои вещи, и, как сказал Лебель, все они в целости и сохранности. Все мои наряды, туфли и украшения – все-все до маленького пакетика с красными стеклянными пуговицами, которые я храню на дне сундука.

Через пару дней прибывает начальник полиции Беррье; я помню его еще с тех пор, когда работала в Париже. Я чувствую себя маленькой и несчастной. Меня считают глупой, но мне хватает ума, чтобы понять, что то, что произошло, – дело решенное.

– Все, что нам от вас нужно, мадемуазель, – имя человека, который вложил в ваши уста эти ненавистные слова.

Я смотрю на него, вспоминаю Элизабет, графиню д’Эстрад, ее крошечные глазки, одутловатые щеки и влажные, презрительно поджатые губы.

– Марки… король готов проявить великодушие. Вам, мадемуазель, пожалуют супруга с титулом, к тому же вам не грозит тюрьма. Вы будете графиней, как вам предложение?

Я опускаю голову, но Беррье успевает заметить радость в моих глазах. Что ж, вполне счастливый конец. Я буду графиней, настоящей графиней, выйду замуж – об этом всегда мечтали мои сестры, но так пока ни одна из них и не вышла. Все происходит по-настоящему. И внезапно Версаль кажется таким далеким, словно сказочный замок. Конечно, мне будет не хватать короля, я буду еще не один день лить слезы, но сейчас передо мной открывается совершенно иное будущее. Супруг, собственный дом, возвращение к счастливой, размеренной жизни. Больше никаких интриг и заговоров! Я – графиня!

– Кто супруг? – интересуюсь я. Они, должно быть, очень желают получить информацию, раз делают такое щедрое предложение.

– Переговоры еще ведутся, и вы должны быть рады, мадемуазель, ведь прошло только три дня со времени вашего постыдного поступка. Однако с большой долей вероятности могу сказать, что жених – некий граф де Бофранше де что-то там, бедный, но благородных кровей, военный офицер, к сожалению, из Оверни[16]; но я уверен, что у него есть дом в Париже или Версале. Отличная родословная, уходит корнями в пятнадцатый век, по-моему. Не самый богатый супруг, но я не сомневаюсь, что он будет просто очарован вами.