– С «костропалом» неинтересно, – фыркнул Серёга Назаров. – Мой батя всегда без него обходится.

И снова чиркнул зажигалкой.

– Я ещё принес!

Потный, раскрасневшийся Васька Баллон, отдуваясь, вывалил дюжину учебников поверх общей груды. Баллон – это была фамилия. Никакой клички не надо. Учебник по математике за 6-ой класс кувыркнулся вниз и прихлопнул едва занявшийся огонек.

– Жиртрест косорукий!

Баллон с обидой засопел, но смолчал. Понимал: виноват.

– Надо их пораскрывать. Или страниц надергать. Тогда лучше гореть будет, – дал совет Сашка Наумов по прозвищу Наумняк. Прозвищу своему Сашка был обязан не только фамилией.

– Наумняк дело говорит.

Спиридонов присел на корточки рядом с Серёгой и принялся выдирать страницы из «Основ здоровья». С обложки учебника Кольке безмятежно улыбались мальчишка в бейсболке и девчонка с букетом цветов. Оба, сразу видно, очень здоровые. Вокруг – природа: кусты-травка, птички-бабочки…

Колька огляделся.

Асфальт. Турники. Стена школы с бессмертным граффити: «Прудя козёл!» Сколько раз эту надпись стирали и замазывали – не сосчитать. Не проходило и недели, как надпись возникала на прежнем месте. Кто такой Прудя, Спиридонов не знал. Никто из приятелей не знал. А когда Колька спросил у старшего брата, тот пожал плечами:

– Известно, кто. Козёл.

Пошутил, значит.

Неподалеку девчонки из параллельного шестого «Б» прыгали через резинку, делая вид, что занятие мальчишек их совсем не интересует. А сами время от времени поглядывали исподтишка: ну как, еще не горит? Третьеклашка Ленка, младшая сестра Баллона, бродила вокруг попрыгуний и вздыхала с тайной надеждой, что рано или поздно ее тоже пустят поскакать. Мелюзга гоняла по двору футбольный мяч. Колька поморщился. Не футбол, а кошачий концерт! По мячу попасть не могут, а орут – хоть уши плеером затыкай. Следовало бы шугануть для порядку.

Серёга скрутил вырванные страницы в трубочки и рассовал между книгами. Получилась книжная крепость, ощетинившаяся бумажными пушками. Прикольно! Вот сейчас мы по крепости – артналет зажигательными! Слово «артналет» Колька услышал в старом фильме про войну. Сейчас подобное старьё пачками по телику крутят. «Человек-Паук» и «Люди X» круче, но про войну тоже ничего, смотреть можно.

– Махмуд, зажигай! – скомандовал Наумняк.

Позавчера по «Интеру» показывали «Белое солнце пустыни».

– Ща как дам – Махмуд! – озлился Серёга. – Сам ты Махмуд…

«Белое солнце пустыни» Назаров не смотрел. По вечерам он рубился Counter Strike по локалке. А вчера пришлось играть в «одиночку», против компа – сетка не работала. Даже локалка.

Наконец загорелось. Бледные язычки огня побежали по растрепанным страницам, взбираясь все выше. Из тех бумажных трубок, что Серёга не успел поджечь, повалил дым. От груды учебников пахнуло жаром, и ребята отступили. Подбежала Ленка, сестра Баллона, запрыгала у костра, хлопая в ладоши:

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

Девчонки из параллельного свернули резинку в клубок и тоже подошли. Даже мелюзга оставила свой футбол. Наумняк заорал, пританцовывая:

We don’t need no education

We don’t need no thought control

No dark sarcasm in the class room

Teachers leave those kids alone

Hey, teachers! Leave those kids alone!

– «Пинк Флойд», «Стена», – гордо пояснил Сашка.

И повторил:

– Hey, teachers! Leave those kids alone!

Похоже, Наумняк знал, о чем поёт. Или делал вид, что знает.

– Гей, тычер! – подхватил Венька. – Лив засос-салон!

Вслед за мелкой Ленкой он принялся скакать вокруг груды полыхающих учебников, изображая дикаря-людоеда, на чьем костре жарятся белые туристы. Малышня радостно завизжала и присоединилась. Колька обнаружил, что и он, и Серёга, и даже жиртрест Баллон с воплями прыгают вокруг костра. Не скакал только Сашка – он был ди-джеем. Воздев над головой руки, Наумняк пел диким голосом.

Страницы и обложки корчились в огне. Чернели, обугливались. В небеса летели хлопья пепла. География и этика, математика, природоведение; история древнего мира и средних веков…

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

Когда подошел Григорий Иванович, учитель физкультуры по прозвищу Григораша, Колька забеспокоился. Григораша – мужик крутой, может и по шее дать. Но пацанва вокруг продолжала орать и беситься, и девчонки с ними, и Серёга с Венькой. Даже трусоватый Баллон плясал, как дурной. Стыдно, подумал Колька. Плевать! Гори оно синим пламенем! Чтобы не погасло. Теперь всё можно. Что мне Григораша?!

Колька осклабился, выкрикнул невпопад:

– Гей, тычер!

И заскакал, кривляясь пуще прежнего. Впрочем, он старался держаться по другую сторону костра от Григораши. На всякий случай. К великому Колькиному изумлению, Григорий Иванович не спешил с раздачей плюх. Физкультурник стоял и молчал. К нему присоединилась географичка Элеонора Валерьевна. Директриса Тамара Николаевна. Трудовик Рак. Еще какие-то люди, которых Колька не знал. Никто не ругался. Никто не кричал. Не требовал прекратить, не грозился вызвать пожарных и милицию. Взрослые смотрели на детей, беснующихся вокруг костра из учебников. Огонь отражался в их глазах: блестящих, влажных. Смертные глядели на вечных, пляшущих у края пропасти.

«Чего лыбитесь?! – хотел крикнуть им Колька. – Чего? А?»

У него тоже началась резь в глазах. И в горле запершило. От дыма, должно быть. Колька закашлялся, отвернулся, пряча лицо. Хоровод распался. Баллон споткнулся и упал – хорошо, что не в костер. Кто-то из мелочи еще продолжал дергаться, словно в электрических конвульсиях, но вскоре электричество кончилось. Смолк Наумняк; горбясь, Сашка неловко топтался на месте.

Колька подошел к полыхающей груде книг. Жар был такой, что казалось, вот-вот вспыхнут волосы и брови с ресницами. С самого краю лежал разодранный учебник «Основы здоровья». Рискуя обжечься, Колька выхватил из костра искалеченную книжку. Обложка частично уцелела. Веселые мальчишка с девчонкой превратились в погорельцев. Вокруг них все было выжжено. Ни кустов с травой, ни птичек-бабочек. Пепелище. Сами дети не слишком пострадали: огонь сожрал у них туфли, да у мальчишки – козырек бейсболки. Чумазые, в саже и копоти, они по-прежнему улыбались. Наверное, радовались чудесному спасению.

Колька поднял взгляд от книги. Сквозь языки пламени, рвущиеся к небу, на него смотрели взрослые. А он смотрел на взрослых, прижимая к груди обгоревший учебник.

Звонок оторвал меня от телевизора.

Одним нажатием кнопки я стер с экрана костер, полыхавший в школьном дворе. Сунул ноги в шлепанцы, бросил пульт на журнальный столик. Звонок бесновался; чей-то палец причинял звонку массу неудобств.