– Что вы можете рассказать о своем муже, Одри?

– А что рассказывать? Хороший был человек. И хороший отец.

– Сколько у вас с ним было детей?

– Двое. Двое сыновей. Теперь оба уже дедушки. Алекс, он тяжко трудился, чтобы обеспечить семью. Любил играть с мальчиками в военные симуляторы. Порой это продолжалось неделями. – Она улыбнулась. – Я познакомилась с ним сразу после окончания школы.

– Любовь с первого взгляда?

– О да. Он был самым симпатичным мужчиной из всех, кого я встречала.

– Даже не знаю, как задать следующий вопрос…

– Все в порядке. Он никогда не обманывал меня и никогда не проявлял интереса к другим женщинам.

– Нет, я не об этом. Он был честен с другими?

– Да, конечно.

– Его можно было подкупить?

– Чтобы он нарушил закон? Вряд ли.

Алекс показал ей фотографии Агнес Крисп, Тери Барбер и Маркуса Кирнана.

– Вы, случайно, не знаете никого из этих людей?

Одри внимательно посмотрела на фото и покачала головой:

– Нет, в жизни не встречала ни одного из них. – Она пригляделась к двум женщинам. – Они очень похожи. Разные прически, цвет волос – но женщина разве не одна и та же?

– Не думаю, – ответил Алекс. – Благодарю за беседу и вино.

Выйдя на улицу, мы немного постояли на холодном воздухе, а затем направились к скиммеру, пробираясь среди сугробов. Скиммер взмыл вверх, и мы полетели к морю.

– Ладно, – сказала я, глядя на удаляющиеся огни Табата-Ли. – Что из всего этого следует?

– Шона Уокера убили, поскольку он что-то знал.

– И что же он знал?

– Разреши сперва задать вопрос тебе, – сказал Алекс. – Что ты можешь рассказать о «Пероновском»?

– Грузовой корабль второго класса, модель «Шеба». Устаревшая. Теперь таких не строят.

– На борту были двое, Альварес и Уокер. Сколько людей могло поместиться на «Пероновском»?

– Там было две каюты наверху и, насколько я помню, две внизу.

– Черт побери, Чейз, я не спрашиваю про каюты. Сколько народу?

– Вовсе незачем так волноваться. Корабль был рассчитан на трех пассажиров и капитана. Итого четыре человека. На практике система жизнеобеспечения способна обслужить на пятьдесят процентов больше. Получаем шесть, но не больше.

– А если поместить туда еще людей?

– Повреждение мозга от нехватки воздуха, – ответила я. – А что? О чем ты думаешь?

Алекс не сводил взгляда с моря, что простиралось под нами.

– Кажется, я знаю, из-за чего все случилось. И пытаюсь понять, как это случилось.

– Из-за чего же?

– Думаю, Даннингер открыл формулу, которую искал. А остальные пять пассажиров участвовали в заговоре с целью не допустить, чтобы она увидела свет.

– Не может быть, – возразила я. – Все они были весьма влиятельными людьми и не могли участвовать в похищении.

– Хочешь, я снова воспроизведу обращение Мендосы к обществу Белых Часов? Ты слышала, что они думают по этому поводу? Все пятеро придерживались того мнения, что беды человечества в большинстве своем прямо связаны с перенаселением. И тут появляется некто, желающий дать людям бессмертие, чтобы население Конфедерации ежегодно возрастало на сотни миллионов человек.

– Значит, они похитили Тома Даннингера? И Мэдди?

– Они похитили Даннингера. Вот почему они уничтожили лабораторию в Приюте Эпштейна: никто и никогда не должен был проделать ту же работу.

– Но к чему такие сложности? Если они хотели похитить его и сжечь лабораторию, почему бы не поступить именно так?

– Во-первых, они знали, что их неминуемо схватят, если власти начнут расследовать похищение. На них началась бы настоящая охота. Во-вторых, они не хотели утечки данных о том, что Даннингер был на верном пути. Тогда, как и сейчас, все предполагали, что подобное невозможно. Поэтому требовался искусный обман, и полет к Дельте К подошел для этого как нельзя лучше.

– Господи, Алекс, ты действительно думаешь, что все так и было?

– Вне всякого сомнения.

– Но куда они подевались? Как им это удалось?

– Не знаю. Сперва я думал, что они могли вернуться на «Пероновском», сговорившись с Уокером.

– Невозможно.

– Даже если установить дополнительные резервуары с воздухом?

– Слишком сложно. И потом, пришлось бы привлечь Альвареса, не говоря уже о нескольких техниках.

– Слишком много посторонних.

– Согласна. Они не сумели бы сохранить все в тайне.

Когда мы вернулись в отель, с нас взяли подписку, что в последующие несколько суток мы не будем выходить на берег: у йохо брачный сезон, и, если с нами что-нибудь случится, отель ответственности не несет.

– Кто такие йохо? – спросила я Алекса.

Мы стояли в вестибюле. Снег прекратился, море было серым и туманным.

– Вряд ли нам стоит это знать, – ответил он.

Он (пульсар) подобен тем из нас, кто ждет окончательных ответов от науки: он яростно шлет свои лучи во все стороны, но те ничего не касаются, ничего не выявляют и в итоге лишь создают хаос.

Тимоти из Эсперанцы. Дневники

Вечер оказался весьма интересным. Снежная буря возобновилась, превратившись в воющую метель; когда мы уже собирались ложиться, поступило предупреждение о возможном землетрясении, а несколько часов спустя всех из отеля эвакуировали, так как в здание проникли йохо.

Йохо, как выяснилось, были членистоногими созданиями, лакомыми до человеческого мяса. К счастью, они появлялись всего пять дней в году – в сезон размножения, но даже тогда редко покидали берег. Целый час мы простояли в снегу. Потом руководство отеля сообщило, что йохо ушли, все в порядке и можно вернуться обратно. Вновь оказавшись в номере, мы тщательно его осмотрели и заперли дверь.

Почти сразу же после этого случилось землетрясение, но дело свелось всего лишь к ряду несильных толчков. К тому времени у меня пропало всякое желание выключать свет. Я пошла в гостиную к Алексу, занятому разговором в виртуальной реальности. Надев протянутый им шлем, я увидела аватар Чека Боланда. Боланд расслабленно сидел в шезлонге на пляже – в шортах цвета хаки, пуловере и широкополой шляпе от солнца. Океана, однако, нигде не было видно и слышно. Казалось, пляж тянется до бесконечности.

– …один сын, – говорил он. – Его звали Джон. Когда случилась история с «Полярисом», ему было двадцать.

– Почему распался ваш брак, доктор Боланд? Вы не против ответить на этот вопрос?