По окончании выставки даже кое-что продавали населению. Выстраивалась опять громадная очередь, всем хотелось что-то вкусненькое принести домой из этого изобилия. Конечно, все то же самое можно было купить и на Привозе, но на выставке все-таки было подешевле, да и сам факт… Когда Хрущева скинули, так и выставки зныклы – кончились. Да если бы и продолжались, настали такие времена, когда не то, что на них нечего показывать, а даже иметь в достаточном количестве просто стандартной качественной продукции нет возможности. ВДНХ в Москве – не в счет, оставили, наверное, чтобы гостям иностранным пыль в глаза втереть: мол, какие мы молодцы, все у нас есть, чтобы народ накормить.

– Вы-то, Владимир Алексеевич, сами помните те наши выставки?

– Нет, – резко отрубил директор. – Ну, хватит, очнись, какие выставки, чего захотела. Наш главный товаровед, как увидел этот лук, обалдел, всем стал показывать.

Действительно, как на картинке. Я сама собственным глазам не верю, только в личном подсобном хозяйстве можно так постараться. Лук точно блестит перламутровой толстой сильной шелухой, шейка правильно высушенная, хоть в косы заплетай. Такому луку даже мокрая среда не опасна. Тот, что мы закладываем по плану в августе, мелкий, влажноватый и долго лежать не способен, но куда деваться, приходится действовать по принципу: вали кулем, потом разберем. Одна мука с ним и отходы большие. А вони и грязи сколько! А этот – прямо какое-то загляденье, никогда раньше такого в руках не держала.

– Загляденье, говоришь. Так вот директор совхоза не может это загляденье никуда деть, – Владимир Алексеевич вздохнул расстроенно. Я же расплылась в улыбке.

– Ну, скажете тоже. К нам пусть везет, мы его заложим, а наш срочно по сети растолкаем. Осень, народ заготовки на зиму консервирует, все мигом улетит. Будут просить подкинуть еще.

– Какая ты умная! Только загвоздка есть – не совхоз его вырастил, не распоряжается он этим луком и нам не может его отпускать.

– А кто? Инопланетяне?

– Почти угадала. Понимаешь, директор с корейцами договор заключил, что будет рассчитываться за тонну по закупочным ценам. Наряды под это можно выписывать только на взрослых, их в семье лишь два человека, муж и жена, остальные – дети. Жаль, на них нельзя. А это же дети ухаживали за луком. В четыре утра каждый с маленькими грабельками, с золой и леечкой и еще перед закатом, как паучки, возле каждой луковички.

– И сколько тогда получается по нарядам на взрослых?

– По десять тысяч на каждого в месяц, даже больше. Как тебе такое?

– Ни фига себе, надо нам с вами идти выращивать лук, вот уж не знала, где так можно заработать. Берем с вами тоже в аренду у совхоза на двоих одно поле, согласны? Или вы себе отдельно?

– Опять шутишь, не до шуток сейчас. У совхоза просто нет таких безумных денег и права ограничены.

– Вообще-то выход всегда есть, Владимир Алексеевич, – Потребкооперация. Пусть корейцы сдают туда напрямую свой репчатый лук и денежки из нее выколачивают, варианта другого я не вижу. Мы им тут, к сожалению, не товарищи. Придется с «пером» продолжать жить, с совхозом же обязательствами связаны, никуда не деться. Конечно, жаль, что с таким чудесным товаром пролетаем мимо. Попросите у директора хоть одну тонну для наших сотрудников.

– Тебе надо, ты и проси.

– И попрошу, чего бояться, не бесплатно же, через магазин оформим, официально перечислим им деньги, а можно и напрямую у корейцев купить за нал. Такой лук дома всю зиму пролежит и чистить квартиру будет от инфекций сто процентов. Ваша жена еще спасибо вам скажет, вот увидите. Моя бабушка в оккупацию луком и чесноком детей от инфекций оберегала. Голодными были, но не болели.

К сожалению, мы припоздали. Потребкооперация подсуетилась, скупила на корню все выращенное корейцами и тут же отправила ценную и качественную продукцию на север. Там она, безусловно, жизненно необходима, но и нам бы сгодилась как подарок людям к очередной годовщине Великого Октября. Эх, Владимир Алексеевич, пораньше бы нам включиться в это дело.

Тем не менее база все, что планировала по завозу и закладке на зимнее хранение, выполнила, даже превзошла все ожидания. Народ оповестили об этом не то что только на плакатах бумажных как обычно, а еще и на больших фанерных щитах. Для чего специально оформили на работу художника, правда, на должность маляра. Со щитов красовались великолепные овощи и фрукты, глаза не отвести. О счастливых рабочих лицах строителей социализма, державших в руках эту продукцию или подносивших их ко рту, я вообще молчу. Исполкомовские и райкомовские советчики наши пребывали на седьмом небе – как подфартило под их чутким профессиональным руководством, значит, жди повышения, когда отзовут в свои прежние или новые, более престижные, кабинеты и взамен на следующий сезон пришлют новых. Пусть они так же поработают в поте лица, как мы, на благо родной Одессы.

Опять «осень, очей очарованье, приятна мне твоя прощальная краса». Александру Сергеевичу лично я завидую. С каким удовольствием я бы с ним поменялась, посидела бы с книжками в любой глуши, лишь бы не слышать и не видеть весь этот сумасшедший дом на работе, про вечную борьбу за качество не на жизнь, а на смерть, борьбу со штрафами за простой вагонов, борьбу с исполкомами и райкомами. Забыть про присланных ими нам в помощь научных сотрудников и студентов, от которых мало толку из-за явного нежелания работать. Забыть про бесконечные сверки, про срывы графиков поставок.

Знали бы, уважаемый Александр Сергеевич, что четвертый месяц подряд работаем по двенадцать часов. Плюс утром час на дорогу и то же самое вечером, включая выходные. К концу рабочего дня мы всем отделом просто лежим грудью на своих столах, поза называется – сердце больше не билось, ждем автобуса, который развезет нас по домам. Чтобы завтра с утра пораньше доставить нас обратно на эту каторгу. Молю бога, чтобы никакая зараза не потревожила и не пришлось еще задерживаться. Бог не прислушивается к моей молитве, звонит секретарша – вызывает директор. Вхожу в кабинет, злая как собака, что там еще случилось, что вы меня дергаете? Все, что сводки передали, курьер отвезла по нужным адресам.

– На, читай! – директор протягивает мне лист бумаги. Читаю, ничего не понимаю. Голова чугунная. Что за херня? Какая отчетность еще? Мы же и так все отправляем вовремя.

– Ты что, не поняла?

– Нет. Что это?

– Нам хотят помочь в бесперебойной доставке продукции со всей Одесской области.

– И что? Хотят – пусть и делают. Я должна всю эту ерунду читать? Сколько здесь листов? Какой му…к это придумал?

– Делать, уважаемая Ольга Иосифовна, должны мы с вами – организовать и открыть штабы, работающие круглосуточно. Обеспечить их всем необходимым.

– Пожалуйста, конкретнее.

– Конкретнее? – директор как заорет: – Жрать, пить, легковые машины в их распоряжение с сегодняшнего дня!

Так вот в чем дело. Сами переходят на выгодное для них военное положение и нас втягивают за компанию. В прошлом году опробовали – видимо, понравилось это политическое мероприятие. Полная халява, мало за что отвечают, зато на всем готовеньком: и сытно и вкусненько покушать можно под рюмку хорошего коньячка или водочки и на нашей легковушке к любовнице скатать.