– И сколько у нас времени до начала заварухи?

– Думаю, зимой за нас Москва возьмется. Сейчас время торговое, и многие дружины боярские купеческие караваны охраняют, да и у Москвы раздоры с татарами. Вот когда реки встанут, тогда и следует ждать дружину князя Ивана под стенами Новгорода. Конечно, город Москве не взять, но поставить своего архиепископа князь Иван с помощью предателей сможет, если мы до этого предателей не одолеем.

– Еремей, сколько у тебя в дружине людей по-настоящему верных? – спросил я.

– У нашей семьи всего полсотни воев в дружине, но бойцы как на подбор опытные и после смерти батюшки все поголовно на крови проверены и ею же повязаны. Ушкуйники Сторожевского тоже пойдут с нами до конца. Мой отец свое прозвище Ушкуйник получил в походах воинских, у него в семьях ушкуйников много друзей осталось, поэтому на две сотни матерых ушкуйников можно рассчитывать – эти не предадут.

– Итого две с половиной сотни бойцов нужно будет вооружить скорострельными пищалями, а это как минимум два-три месяца работы, и серебра нужно немерено, – начал я подсчитывать вслух.

– Александр, ты насчет казны не сомневайся, серебра в достатке.

– Это, конечно, хорошо, только нужно производство пищалей в Новгород перенести, подальше от посторонних глаз. Да и власть мне нужна, чтобы работа без сбоев шла. Еремей, я в городе человек пришлый, мастера новгородские со мной даже разговаривать не будут, не то что подчиняться, а без их помощи мне не справиться. Что делать будем?

– На этот счет ты особо не беспокойся. Я уже по твоему поводу с архиепископом переговорил и рассказал ему, что ты сын Данилы Савватеевича Томилина. Не знаю, поверил ли Иона моим словам, но приказал спешно доставить из Пскова выписку из церковной книги о твоем рождении. Как только гонец с заверенной грамотой прискачет, то Иона тебя сразу наследником рода Томилиных объявит и в боярское достоинство возведет.

– За что мне честь такая архиепископом оказана? Я ему ни сват ни брат, а вообще человек неизвестный, к тому же с темным прошлым, – усомнился я в словах Ушкуйника.

– У Ионы на тебя особые виды имеются. Томилины в Пскове бояре из первых, а после того как он тебя наследником признает, будешь для Ионы своим человеком в Пскове, поэтому не сомневайся, все уже обговорено! – ответил Еремей.

– А если я не покажусь архиепископу и он меня самозванцем объявит? Что тогда делать будем? Доказательств моего происхождения у меня никаких нет, да я толком и не помню ничего из своей жизни в Пскове! Когда свеи нашу семью в полон забрали, я совсем пацаном был! Если бы не люди русские, которых вместе со мной в дальние страны продали, то я и речь бы давно забыл русскую. К тому же, когда я сбежал с лодии, на которой меня в Казань везли, купцы опоили меня колдовским зельем. От этой отравы у меня в голове помутнение произошло и память отшибло! Как мне за борт ночью удалось вывалиться, даже сам не знаю. После побега я целую седмицу в горячке под кустом провалялся, даже имя свое едва вспомнил, а потом больше месяца словно зверь дикий по лесам бродил!

– Александр, ты не горячись, с этой стороны беды не будет! Иона знал Данилу Савватеевича Томилина и тебя обещался признать. У него давняя вражда с твоим дядькой Кириллом, который подбивает псковичей в унию с латинянами вступить. Даже если архиепископ тебя самозванцем посчитает, то все одно за тебя стоять будет, потому что ересь латинянскую давить в Пскове надо, пока она силу не набрала. Твое воскрешение из мертвых для Ионы дар божий, да и ты теперь ему до гроба верный человек, который не предаст и жизнь за него положит. Завтра с утра поедем к архиепископу с поклоном, там познакомитесь и все вопросы наследства обговорите. Ты согласен?

– А куда мне деваться? Я клятву дал за отца с матерью посчитаться, а там пусть Бог рассудит, кто прав, а кто виноват! – ответил я Еремею.

С этого момента бывшего зэка Александра Томилина из двадцать первого века не стало, и появился на свет божий псковский боярин Александр Томилин.

Проговорили мы с Еремеем до глубокой ночи, наметив первоочередные задачи для усиления боевой мощи нашей будущей дружины. Первым пунктом значилась организация поточного производства «дефендеров» и достаточного количества боеприпасов к ним. На втором месте стояла проблема обучения личного состава дружины тактике применения огнестрельного оружия.

Еремей взял на себя финансирование работ и решение вопроса с выкупом помещения под оружейные мастерские. Я настоял на том, чтобы усадьба, где будет развернуто оружейное производство, стала моей законной собственностью, а не была взята в аренду. Колесная мастерская, где было налажено изготовление колес и фанеры, а также находилось все современное оборудование, принадлежала Афанасию Ключнику. Купец уже несколько раз подъезжал ко мне с намеками по поводу увеличения арендной платы и запросто мог нас вытурить на улицу по окончании договора аренды.

Такая постановка вопроса озадачила Еремея, так как он собирался передать мне под оружейную мастерскую спорную усадьбу неподалеку от Павлова монастыря. Эта усадьба стояла на спорном участке, из-за которого у покойного отца Еремея и вышел конфликт с церковной властью, именно из-за нее он рассорился с архиепископом Ионой. Другого подходящего участка на Славенском конце не было, а покупать недвижимость в других районах Новгорода было опасно. Прикинув и так и этак, мы не нашли выхода из создавшейся ситуации и решили обговорить эту тему непосредственно с архиепископом на завтрашнем приеме.

Обсуждение спорных вопросов затянулось почти до полуночи, пока мы с Еремеем не поняли, что утро вечера мудренее. Закончив прения, я простился с хозяином дома, и две девицы, которые ночевали со мной до плавания в Любек, проводили меня в гостевые покои.

На этот раз Александр Томилин был трезв как стеклышко, находился в полном сознании и не посрамил честь новоявленного псковского боярина и бывшего десантника. Этому обстоятельству способствовало длительное воздержание во время морского похода в Любек, к тому же ничто человеческое мне не чуждо. Дамы, видимо, по достоинству оценили мое рвение и ни в чем себе не отказывали. Я благоразумно не стал изображать из себя великого знатока Камасутры, а потому выполнял свои мужские обязанности более или менее традиционными способами, правда, с некоторыми вариациями на вольную тему.

Проснулся я утром самостоятельно, после чего мои ночные феи с игривым смехом вымыли меня в бадье с теплой водой, и я отправился завтракать. Вскоре ко мне присоединился Еремей, и мы, плотно перекусив, отправились в детинец[39]на прием к архиепископу.

Ходить пешком родовитым новгородским господам невместно, поэтому мы уселись в крытый богато украшенный возок и поехали к мосту через Волхов на Софийскую сторону. Трясло в этом рыдване нещадно, и непродолжительное путешествие буквально вытрясло из меня всю душу, однако отбитый зад подал голове весьма плодотворную идею очередного доходного бизнеса. Колеса мы уже производили, фанера тоже не являлась проблемой, оставалось только отковать рессоры, и за возками на рессорном ходу выстроится длинная очередь богатых заказчиков!