Лаборант и учёный постарше отскочили от пульта, словно ошпаренные; сотрудники в помещении сбились в одну кучу, кто-то из них по рации вызывал охрану, а в дверь уже долбилась погоня.

Из сотен незнакомых кнопок, рычагов и регуляторов мужчина не знал, на что именно требуется нажать, чтобы остановить работу основных систем. В итоге решил, что останавливать её в принципе смысла нет, ведь работу возобновят сразу, как только его поймают, и иметь место может только тотальная поломка.

Корд занес руку с пистолетом над ближайшим скоплением кнопок и на секунду замер. Неужели вот оно? Итог, к которому он так долго стремился. Ради которого просадил все свои сбережения и потерял пути отхода к нормальной спокойной жизни. Из-за которого окончательно испортил отношения с другом. Из-за которого годами не требовал ничего существенного от Чёрного сталкера, чтобы в ключевой момент попросить-таки помощи. Неизвестность его хоть и пугала, но радость за то, что тысячи жизней будут спасены от растущей заразы Зоны, была сильнее и грела мужчину изнутри. Он всё делал и делает верно, если бы было иначе – просто бы не дошёл сюда.

- Не тронь, эй! – Рыкнул позади учёный, и сталкер опустил рукоять пистолета на кнопки.

В комнате повисло напряженное молчание: Корд ждал, как, видимо, и остальные, что система хоть как-то среагирует на вмешательство, но ничего не происходило. Он отложил пистолет, снова нажал на рандомное сочетание кнопок панели уже пальцами, а встретив вновь полное игнорирование от системы, дернул несколько случайных рычагов. Шёпот за его спиной, прорывающийся через бешеное биение сердца, дал понять, что работники не успели выставить на пульт блокировку, и действия должны отражаться на работе, но, происходящее на практике, говорило об обратном. Какого чёрта?

Может, это хитрость учёных? Специально талдычат про какую-то блокировку, лица удивленные на себя натянув, в надежде, что он перестанет творить безобразие на их рабочих местах. Вот только, судя по всему, работнички забыли, что ворвавшийся гость вооружен, а уж заблокировать пистолет никто из них не мог однозначно. Схватив оружие с пульта, стакер нацелился на панель и нажал на спусковой крючок, готовясь ощутить рукой отдачу. Сколько там осталось патронов? Штук семь, шесть? Он высадит их все в эту чертову панель.

Ожидаемого хлопка выстрела не произошло, механизм оружия ограничился только едва слышимым щелчком. Осечка.

- Да ёб твою… - Сердито выдохнул Корд, явно расстроенный очередным встреченным на пусти препятствием.

Проверил корректность вставки магазина, побив рукоятью пистолета по бедру, на всякий случай заталкивая важную деталь поглубже; облокотившись о пульт, отодвинул второй рукой затвор и проверил наличие патрона в патроннике. Всё на месте, а после проведенных процедур никаким образом механизм не должен был подвести своего хозяина. Странно, конечно: в того солдата выстрелило гладко.

Сталкер снова прицелился на пульт, снова нажал на крючок, и снова услышал щелчок осечки. Да что за ерунда?!

Он перевёл пистолет в сторону стены и, как только проверочный выстрел удачно прошёл, в очередной раз попытался выстрелить в панель, но встретил подлую осечку. Мгновенно заболела голова, и без того ослабленный ранением и аварией организм начал бить по нервам. Корд вспомнил слова Роза, сказанные ещё тогда, когда предотвращение рождения Зоны не было его итоговой идеей: нельзя что-то изменить, если оно предопределено.

«Нет», - тут же воспротивился он, - «не всё, что сказала какая-то девка, может быть правдой! Откуда ей знать?!»

Он старался не думать об очевидности произошедшего, пока ещё был в запасе дополнительный путь решения вопроса. Пульт ведь не может работать сам по себе, система не имеет возможности сама себя обслужить, посему людские действия в грядущей катастрофе наверняка играют не маловажную роль. Что, если этих самых людей не будет?

Когда сталкер направил пистолет в сторону столпившихся учёных, кто-то из них громко охнул и потянул вверх руки. Но Корду было плевать на их страх и желание сдаться. Он даже не успел подумать о какой-то морали, когда вместо спешного выстрела снова произошла осечка. Мужчина с остервенением продолжал жать на спусковой крючок снова и снова, но результат не менялся.

С силой швырнув огнестрел в сторону, Корд отчаянно закричал куда-то в потолок, и тут же осел на пол. У него практически не осталось сил: и без того дрожащие руки затряслись ещё сильнее, головокружение постепенно влекло за собой противную тошноту, и входная дверь к этому моменту уже грозилась вот-вот слететь с петель.

«Пусть…» - подумал сталкер, поняв, что предупреждение старой подруги оказалось реальным. Он потерял желание бороться дальше, которое им движило в последние дни, потому что бороться теперь было не за что. Призрачная вероятность предотвращения образования Зоны растаяла моментально лёгкой дымкой, и, оставшись без этой пелены, мужчина словно прозрел.

Как можно быть таким наивным идиотом? Подставить себя, подставить других людей… А сколько пострадало? И там, в лаборатории с мутантами, и здесь. Корду казалось, что кровь со своих рук он не сможет смыть даже за целую вечность.

Когда входная дверь с грохотом открылась, сталкер пораженно опустился на пол, не имея сил даже для того чтобы просто сидеть. Чего уж говорить о сопротивлении задержанию? Мужчина надеялся, что умрёт до того, как его доставят обратно в первую лабораторию, так как услышанные краем уха слова одного из охранников не предвещали ничего хорошего:

- Он нужен живым. Профессора знают для него применение.

НАСТОЯЩЕЕ

Вермут

Через густое облако сигаретного дыма, мерх разглядывал своих товарищей, с которыми последние минут сорок вёл неторопливую беседу. Он был рад видеть их снова, и ещё больше радовался тому, что остался жив.

Когда сознание провалилось во тьму после контакта со снорком в прошлом, Вермут на самом деле подумал, что откинулся, и отчасти испугался, когда тьма рассеялась и он оказался здесь, среди знакомых лиц. Испугался тому, что загробная жизнь будет похожа на обычную, только в отличие от второй, в первой странствовать по огражденному колючкой клочку земли пришлось бы вечно. Да и была бы там хоть какая-то цель?

Его осмотрели, залатали неглубокую рану на щеке, затянули левую руку в эластичные бинты – как сказал Лейб: «Неудачно приземлился, заработал растяжение». Но, остался жив