Ага, где-то я уже это имя слышал. Точно, майор Шнайдер упоминал.

— Не могли бы вы организовать с ним сеанс связи? — поинтересовался я.

— Мог бы, но не вижу смысла, — отозвался Зайцев. — У меня есть его отчет о проделанной работе. В электронном виде. Могу поделиться.

— Замечательно! — обрадовался я. — К кому обратиться?

— Чай, не дурак, сам справлюсь, — ухмыльнулся Лев Валентинович. — Доставай КПК.

Через пару минут в мой наладонник перекочевал объемистый текстовый файл. Засим мы с Зайцевым распрощались и отправились обедать, благо время подошло. После приема пищи засели в кабинете. Сашка принялся мучить терминал, разыскивая в сети какую-то ерунду, а я углубился в чтение отчета профессора Юма. Уже через полчаса анализа информации я наткнулся на весьма примечательный факт, который расставил все по своим местам. Я даже ругнулся в сердцах, заставив Сашку подпрыгнуть в кресле.

— Ты чего? — возмутился он, стремительно сворачивая окна на мониторе. — Совсем озверел?!

— Александр, — строгим голосом произнес я, — заканчивай сортировать порнуху. Я нашел разгадку.

— Какую, на фиг, разгадку? — Сашка прямо пылал негодованием. — Чего людей пугаешь, да еще и матом?

— Забей, — отмахнулся я. — Лучше послушай. Цитирую: «В мозговой ткани предоставленных для исследования образцов обнаружены инородные вкрапления органического происхождения. Однако белковые цепочки, из которых данные вкрапления состоят, не характерны для местных организмов. Вкрапления равномерно распределены по головному мозгу, а также содержатся во всех значительных нервных узлах, включая спинной мозг. Обнаруженные вкрапления при жизни образцов каким-то образом были связаны с нервной системой. После гибели исследованного организма они были отторгнуты». Круто, правда?

— Ну и что? — не понял Сашка. — Паразит какой-то? Так ничего особенного.

— Сейчас я тебе расскажу, почему на самом деле образовалась Мутагенка, — огорошил я напарника. — Интересно?

— Давай колись уже.

— Дело было так. Я вчера шерстил сеть в поисках информации по Мутагенке и выяснил, что в этом районе был сбит легорийский универсальный крейсер с искусственным интеллектом. Причем его именно сбили, а не разнесли в клочья в воздухе. Чтобы такого эффекта добиться, нужно очень точно поразить какую-нибудь жизненно важную систему. Если попасть в двигатель, корабль тупо взорвется. То же самое с топливными баками. Про реактор вообще молчу, при его взрыве в радиусе десятка километров остается пустыня. Еще есть система управления — это десяток корректирующих дюз и гравигенератор. Чтобы корабль рухнул на землю, нужно повредить их все, что нереально. Но есть еще одно слабое место — искин. В кораблях Федерации они не используются, люди искусственному интеллекту традиционно не доверяют. Все управляющие цепи дублируются и постоянно контролируются пилотами. У легорийцев же немного другая система — управлять кораблем может один-единственный пилот, задающий основной вектор действия. Дальше вступает в игру искин — корабельный биокомпьютер. Обычно он занимает цистерну кубов этак в десять. Связь тут прямая — чем больше биомассы, тем выше вычислительная мощность.

Так вот, скорее всего пушки Базы-центральной повредили капсулу искина, и биомасса начала рассеиваться над территорией нынешней Мутагенки. Это вполне возможно, особенно если бронебойными болванками садить. Корабль рухнул и взорвался, на месте падения образовалось озеро. Облучение, конечно, имело место, но не столь мощное, чтобы вызвать такие устойчивые, а главное, быстрые мутации. Во всем виноват легорийский биокомпьютер. Частицы биомассы, попав на живые организмы, будь то растения, животные или люди, внедрились в нервную систему и запустили программу перестройки организма. Адаптировали под свои потребности новые вместилища. Вот и объяснение поведению животных — когда их собирается много, образуется кластер из логических ячеек биокомпа, и возникает коллективный разум. Животные начинают действовать осмысленно. Как только их набирается определенное количество, достаточное, чтобы образовать несколько кластеров, искин осознает себя единым существом. При этом коллективный разум трансформируется в единый мозг. Этот мозг не воспринимает отдельных особей-носителей как индивидуальные организмы, а управляет сразу всей общностью. Как раз тогда мутанты теряют инстинкт самосохранения и начинают давить массой. Все предельно просто. Когда количество животных уменьшается, начинается обратный процесс.

— Дела!.. — только и смог выдохнуть Сашка, дослушав меня.

— Угу, — подтвердил я. — А ты представь, какие перспективы открываются!

— Не могу. В голове каша после твоего рассказа.

— Во-первых, зная причину, можно управлять последствиями. Нужно подкинуть ребятам из Океанариума мысль насчет волн, излучаемых симбионтом-искином. Для этого надо отловить мутанта и передать его им живьем. А лучше прямо в Мутагенку с оборудованием залезть, для чистоты эксперимента. Охотников в аномальной зоне почему не жалуют? Правильно, от них излучение другое идет, значит, инородное тело. От инородного тела нужно избавляться. И понеслась. Во-вторых, нужно поискать в нервной системе кочевников структуры, схожие с описанными Юмом вкраплениями. Мне кажется, это перспективный след, он может подтвердить теорию профессора. В-третьих, это же научная сенсация! Если предположение подтвердится, то мы нашли третью ветвь человечества, измененную Первыми. Как тебе такой расклад?

— Офигеть, — выдохнул напарник. — А ты откуда про биокомпьютер знаешь?

— Историю военную изучал, — пожал плечами я. — Хобби у меня такое. Подобные случаи отмечались неоднократно, правда, не столь масштабные. Но то, что логические ячейки биокомпьютеров легорийцев могут внедряться в живые организмы и образовывать симбиоз, — доказанный факт. И не просто внедряться, а носителей перестраивать. А насчет кочевников я думаю, что Первые заблокировали им участки мозга, отвечающие за творческий потенциал. Ну и внедрили в подсознание императив на неприятие всего нового. Плюс притупили инстинкт самосохранения. Но для этого нужно набрать критическую массу, чтобы биокомпьютер образовался и начал действовать. Эта теория идеально вписывается в их модель поведения. Сам все прекрасно видел.

— А оседлые тогда как же? — не сдавался Сашка.

— Тут тоже все просто — сбой программы. Какие-то факторы действуют, которые Первые не учли. Природное излучение, да все что угодно, вплоть до окружающего ландшафта. Тут вдумчивый подход нужен и достаточное количество информации для статистического анализа. Нам этим заниматься не с руки. Оставим проблему потомкам.

— Убедил, — согласился напарник. — Пошли к Зайцеву.

Система Риггос-2, планета Ахерон, Мутагенка

11 марта 2535 года, утро

— Ну что, парни, сбылась мечта идиотов, — пророкотал Михалыч. — Вот она, Мутагенка. Пошли, что ли?

Сашкин бизнес-партнер и по совместительству наш главный эксперт по аномальной зоне задумчиво устремил взгляд на видневшуюся у самого горизонта кромку леса — что он там пытался разглядеть, ума не приложу. Сам я уже минут десять изучал впередилежащее пространство через монокуляр с максимальным увеличением, но, кроме несколько отличающегося травяного покрова, ничего интересного обнаружить не смог. Обычная степь, обычная растительность, по крайней мере, на первый взгляд. Вокруг пустынно, кроме нашей разношерстной группы в пределах прямой видимости ни одного живого существа. Что перед нами та самая Мутагенка, можно было понять только по границе — разнотравье, характерное для здешних просторов, внезапно превращалось в ковер сероватых острых ростков, напоминающих осоку, только гораздо ниже. Переход довольно резкий — буквально за пару метров, плюс цвет — вместо сочного зеленого, разбавленного пестринками цветов, сплошная серость. Граница, кстати, весьма неровная, кое-где языки степи врезались в тело аномалии, а в других местах Мутагенка вонзала иглы серого покрывала в свежесть зелени. Других отличий пока не ощущалось, но это только пока, если верить Михалычу. Впрочем, оккупировавший водительское место второго «бобика» Волчара бывшего охотника полностью поддержал.