У научников в закромах нашелся защитный контур малого радиуса, поэтому обезопасить удалось лишь жилые палатки. Лаборатория и импровизированная стоянка в виде двух сгрудившихся «шишиг» и наших «бобиков» остались в стороне. Но это ничего, в каждом «шестьдесят шестом» жили по трое бойцов из «мародерской» службы — два водилы и пулеметчик. Они палатки ставить не спешили, им и в кунгах достаточно удобно.

Суета с разгрузкой имела место непосредственно рядом с клеткой — Волчара умудрился притереть внедорожник к самой дверце. Хотя дверце — слабо сказано, целая стена на направляющих поднималась вверх. Да и сама клетка больше напоминала вольер, в который при желании можно запихнуть слона. Кабанчик же при всей его массивности едва тянул на пару центнеров живого веса. В общем, свалили зверюгу прямо в клетку, Михалыч перехватил тросы ножом, не заморачиваясь возней с узлами, и быстро выскочил на волю. Дверца скользнула в пазах, намертво перекрыв животине доступ к окружающей среде. И вовремя — кабанчик начал подавать признаки жизни.

На зов Михалыча явился сам майор Шнайдер. Критически осмотрел добычу и остался доволен:

— Хороший экземпляр, будем работать.

И направился было к лабораторной палатке. Однако так легко я его отпускать не собирался.

— Майор, — схватил я его за локоть, — а вам не кажется, что мы что-то забыли?

— А?!

— Как вы на звере датчики крепить собираетесь? — поинтересовался я. — Опять усыплять будем?

— Зачем? — не понял майор. — Клетка и есть один большой датчик. Будем снимать комплексные показатели, в том числе и мозговое излучение. Часа через два приходите, будут первые результаты.

На это я не нашелся, что ответить, и Шнайдер, воспользовавшись моим замешательством, скрылся в палатке. Словосочетание «исследование мозговой активности» почему-то всегда у меня ассоциировалось с распростертым на больничной каталке телом, увитым проводами и датчиками на липучках, причем два из них обязательно должны быть укреплены на висках. А тут эвон как. По-моему, даже наших яйцеголовых в этом вопросе подводники обскакали. Времени зря не теряли, развивали науку.

Между тем кабанчик окончательно оклемался и принялся испытывать клетку на прочность, с разбега врезаясь лбом в прутья. Однако быстро понял, что ни к чему хорошему это не приведет — после четвертого или пятого тяжкого удара зверюгу просто долбануло током, да так, что шерсть задымилась в месте контакта. Я даже забеспокоился, не коротнуло ли датчик, но из лабораторной палатки никто не выскочил, не донеслось даже столь естественного в таких обстоятельствах матерного ругательства. Напрашивался вывод, что с оборудованием все в порядке, а экзекуцию трофею устроили вполне сознательно, дабы не калечил себя в бесплодных попытках освободиться. Кабан успокоился и улегся в дальнем от меня углу клетки. Сменил тактику: если добраться до обидчиков не удалось, то хотя бы психологически давить путем демонстрации презрения. Смотреть на спокойно посапывавшего зверя мне довольно быстро наскучило, поэтому я вернулся к соратникам, смаковавшим у костра под фляжку «Кузьминки» подробности давешней охоты.

В хорошей компании за интересным разговором время летит незаметно, поэтому я слегка удивился, когда неслышно подошедший майор Шнайдер тронул меня за плечо:

— Капитан, предварительные результаты готовы.

Черт, уже два часа прошло? Ну Михалыч, ну шельма! Совсем голову заморочил охотничьими байками. Да и Волчара тоже хорош, оказался знатным любителем потрепаться. Только у него все больше истории из жизни погранцов и «фортификаторов», чаще всего смешные. Однако поучительные, с моралью.

— Уже? — не сразу дошел до меня смысл сказанного. — Так быстро?

— Какой быстро, — отмахнулся майор. — Почти три часа копались, много в этом кабанчике непонятного. Так вы идете?

Под заинтересованными взглядами соратников я проследовал за Шнайдером. Тот провел меня прямиком в лабораторную палатку, заставленную разнообразной электроникой до такой степени плотно, что места осталось лишь протиснуться двоим-троим посетителям. В самой ее глубине на складной табуретке примостилась у терминала рабочей станции юная аспирантка профессора Юма, а по совместительству младший лейтенант военно-медицинской службы Юленька Герасименко. Она сосредоточенно изучала мешанину разноцветных линий, выведенную на монитор. Вид у нее при этом был восторженно-удивленный, как у ребенка, нежданно-негаданно получившего вожделенный леденец на палочке.

— Видите? — ткнул меня в бок майор. — Наша Юленька в ступоре. И не выходит из него уже больше часа. Результаты превзошли все ожидания.

— Значит, нашли? — уточнил я, озираясь по сторонам.

Техника в палатке ничуть не выглядела устаревшей, скорее, у нас ничего похожего не найдешь. Хотя я в медицине профан, дальше оказания первой помощи при ранениях мои знания не распространялись.

— Еще как нашли! — вклинилась в беседу девушка. — Я такого еще никогда не видела! Это же чудо!

— Что нашли-то? — попытался я вернуть ее на грешную землю. — И без умных слов, пожалуйста, я технарь.

— Ваше предположение полностью подтвердилось, — оторвалась от монитора аспирантка. — У образца действительно излучение головного мозга отличается от показателей всех известных нам живых организмов на планете. Видите — вот эта красная линия. Дополнительный спектр, у других животных его нет, даже у обычного, немутировавшего, кабана он отсутствует. Мы просканировали подопытного и обнаружили в центральной нервной системе и головном мозге симбиотические включения органического происхождения, аналогичные описанным профессором Юмом. Судя по всему, именно они модифицируют излучение мозга.

— Вы уверены в результатах? — В этом деле мелочей быть не может, лучше лишний раз перестраховаться. — Спектр точный?

— На девяносто процентов, — отмахнулась девушка. — Для чистоты эксперимента неплохо бы изучить еще пару-тройку образцов, но я думаю, что результат не будет сильно отличаться. Насколько я помню отчет профессора, у всех мутантов из аномалии, тела которых были предоставлены нам для исследований, симбионты обнаружены. Причем их строение в разных животных отличалось незначительно.

— Хорошо, мы доставим вам еще образцы. Нужны кабаны, или подойдут другие животные?

— Лучше другие. Тогда мы сможем полностью удостовериться в истинности гипотезы.

На этом разговор с лейтенантом Герасименко мы завершили и вышли из лабораторной палатки. Я придержал майора за локоть и поинтересовался:

— Как быстро ваш технический гений сможет собрать излучатель?

— Смотря какой мощности и для чего именно, — задумался Шнайдер. — Вообще-то у нас аналогичный прибор существует, нужно лишь модулировать его излучение под полученный спектр. К вечеру сделает, я полагаю. Но лучше у него самого спросить.

— Резонно, — согласился я и направился за майором.

Капитана Юциуса удалось найти в палатке, где он предавался самому популярному среди военных занятию — спал. Шнайдер довольно бесцеремонно растолкал коллегу и, пока тот тер спросонья глаза, ошарашил вопросом: