Но разумной осторожности все это не отменяло. Я понимала, что незаметно подать знак Айлири не смогу. Нет, попробовать можно, но если не получится, это будет стоить жизни моей подруге. А рисковать ею я не имею права.

Да и… Водяной, в этой Академии столько невероятно сильных, умных, хитрых и мощных интриганов и просто гадов с изворотливостью самого высокого уровня, что они просто не могут не понять, что случилось что-то не то!

Та же навь просто обязана поднять шум! Кстати, про навь…

«Что ты сделали с Талью?!»

«Это кто?» — озадаченно переспросила призрачная гадина.

«Это навь, которую ты швырнула непонятно куда».

«Почему же непонятно… за грань мира живых, куда нежити и положено уйти. Я довершила то, что задумано природой!»

Что… мир мертвых?!

«О, как ты за природу и ее задумки-то радеешь, — протянула я, даже не пытаясь скрыть своего отношения. — Тогда, может, сама прогуляешься на ту сторону бытия? Как по мне, призраку, который убивает живых, тут делать нечего!»

«Да ты что?! Чем, ну чем я отличаюсь от всех мерзавцев, что спокойно коптят небо, невзирая на все свои злодеяния?! Или ты думаешь, что у того же Данира Енира было меньше жертв, чем у меня? У нас одинаковые цели — поддержание своего существования! Только он пил кровь, а я тяну силы!»

Ее возмущение я ощущала как свое. Это у меня начинали дрожать руки и перехватывать дыхание от нахлынувших эмоций, которые я тоже делила с ней!

Я ощущала кажущуюся несправедливость мира и хотела восстановить правильный, на свой взгляд, порядок вещей!

«С-с-стоп», — прошипела я, пытаясь остановиться и разобраться в чувствах. Отделить свое от чужого.

«Что — стоп?! Что?! А остальные?! Как в этом заведении, так и в мире вокруг! Совершаются подлости, предательства, убийства. И все под знаменем великих идей! И это хоть кого-то интересует? Они это делают ради денег, славы, власти… а я всего лишь хочу жить! Лишь снова почувствовать солнце и ветер на лице… своем лице, а не красть эти мгновения, поселяясь в чужом теле».

«Считаешь это правильным?! — не выдержав, зло рыкнула я. — Поселиться в тело, насладиться ощущениями, а после убить человека и получить еще и его энергию?! Да, конечно, ты ничем не хуже всех вышеперечисленных! Ты их даже переплюнула в своем эгоизме и цинизме!»

«Да что ты знаешь?!»

«Ничего, — спокойно признала я. — Вот только так, в качестве предупреждения… Сибэль узнает о там, что случилось с его верной тварькой. И расскажет Эдану Хрону! И тогда…»

«Я догадываюсь. Наш чернохвостый поведает обо всем Ильсу и своему племяннику. Вот только ничего они не сделают!»

Первое, что меня царапнуло, это фамильярное упоминание как ректора, так и Ильсора. Слишком уж это было… странно. Словно она имела на это право.

«Почему это?»

Мне и правда были любопытны причины такой самоуверенности.

Но, увы, злодейка не пожелала более откровенничать, здраво рассудив, что лимит ее болтливости уже давно исчерпан.

Меня снова отпихнули в дальний угол сознания, перехватывая контроль над телом.

Я зависла в этом темном нигде и переживала. За Таль, потому как я сильно привязалась к этой вредной нежити, и мне было… странно и страшно думать, что она окончательно перестала быть… эта мертвая псина, которая так любила остатки отпущенных ей красок жизни.

За себя, ибо сказанное духом не могло не зародить сомнений. За лиса, потому что сегодня мы с ним должны встретиться. За Айлири, которая все же могла что-то заподозрить. Не понравились мне долгие взгляды дриады, ох не понравились. С другой стороны — надеюсь, что она верно распорядится своими догадками!

Все оборачивалось так, что и в страшном сне не придумаешь.

Но как будет жаль… как же будет обидно, если рухнет то, что едва-едва начало строиться.

Моя жизнь.

А еще мне было интересно, с кем же я делю сейчас свое тело.

Что-то мне подсказывает, что она старая. Очень старая, раз знает и ректора, и Ильсора. А то, как она о них говорила, не оставляло сомнений именно в личном знакомстве.

Я вспомнила наш с ней короткий диалог перед тем, как меня отодвинули в сторону, и невесело хмыкнула.

А ведь она и правда верит в то, что говорит. Это ее мировоззрение, ее убеждения.

Детские убеждения.

Потому что только дети в своей наивности и эгоизме считают, что раз кто-то хулиганит, то и им тоже позволительно. Вот только хулиганства у этой барышни больно страшные.

Личность моей загадочной оппонентки мне удалось узнать очень скоро. Не сказать, что я очень обрадовалась, ибо вопросов это породило гораздо больше, чем ответов.

Я не знаю, сколько времени отсутствовала. Вообще, было такое ощущение, что я просто уснула.

Пробуждение было странным. Хотя бы потому, что очнулась я снова в своем теле. И было определенное ощущение, что обо мне не знали. То есть она… говорила сама с собой. Это было странно. Обрывки эмоций. Восторженных и упадническихяяяяяяяяяяяяяя, печальных и радостных… разных.

Мы шли по портретной галерее Академии Триединства, и она касалась то колонн, то витражей, то металлических цветов на стальных лианах… это было похоже на сбор комплекса ощущений. Ее наслаждение от холода или тепла, от эмоций и ощущений, от потоков воздуха, которые едва заметно шевелили волосы, чувствовалось всей кожей.

Я не давала о себе знать, прислушиваясь к тому, что испытывало сейчас мое тело.

Создатель, сколько же всего проходит незамеченным, воспринимаясь нами как должное? Пение птиц, изменение цвета неба в зависимости от времени суток, сотни запахов, витающих в воздухе. Это все привычно и обыденно. Настолько, что когда мы этого лишаемся, становится самым желанным. Жизнь — лучший подарок!

Она шла по галерее. Смотрела на портреты великих и размышляла. Только потому я могла ее услышать. Ну да, как я уже осознала, просто мысли друг друга нам были недоступны.

«Сколько вас тут… знакомые и те, что были уже после меня. У вас всех одна общая черта… Вы не забыты… вас не предали забвению, не стерли само упоминание из истории Академии. А ведь я тоже вложила сюда всю себя. Душу, сердце, а в конце концов и тело тут оставила», — тихо бормотала она, время от времени замирая то у одного, то у другого портрета, скользила кончиками пальцев по узорчатым рамам, наслаждаясь неровностью резьбы под подушечками.

А потом мы дошли до парадного портрета основателей.

Я с прищуром смотрела на троицу и задыхалась… задыхалась от всеобъемлющей, невероятной ненависти!

Руки сжимались в кулаки, ногти впивались в кожу ладоней, меня мелко трясло.