Оказывается, всякий раз, когда Антоний играет в кости или бьется об заклад со своим драгоценным зятем, Октавиан неизменно выигрывает. Ханефер воспользовался случаем и сказал Антонию, что его благородный дух всегда будет побежден удачей любимца судьбы Октавиана, в связи с чем надлежит держаться от названного любимца подальше. Так что яд – прошу прощения за это выражение – уже начали вливать Антонию в ухо. Не исключено, что скоро он объявится в нашей части мира. Во всяком случае, Антоний направил в Сирию полководца Басса для подготовки кампании против парфян.

Погладь за меня детей по головке, а если Мардиан продолжает трескать заварной крем, насчет чего я его предупреждал, дай ему затрещину. Наш друг растолстел сверх меры, о чем я говорил ему перед отъездом. Рекомендую напомнить.

Заботься о своем здоровье и старайся избегать волнений.

Всецело преданный тебе Олимпий

Я о себе заботилась, но последовать совету «забыть о неприятностях и избегать волнений» оказалось не так-то просто. Меня одолевали беспокойство и неудовлетворенность, хотя четкого представления о том, что лучше, у меня не имелось. Я завидовала Антонию – ведь у него было все. Он мог сколько угодно заниматься любовью, причем при всеобщем одобрении, поскольку делал это не только ради удовольствия, но и, видите ли, во благо Рима. И дело ему предстояло большое – кампания против Парфии.

Мне бы радоваться тому, что я избавлена от всего этого, наслаждаться миром в моей стране, ее благоденствием, тем, что здоровы дети, спокойной жизнью. Но я в глубине души завидовала Антонию со всеми его проблемами. Меня не удовлетворяла спокойная жизнь, ибо по духу я была воительницей.

Дражайшая царица Клеопатра!

Прошу прощения за это краткое письмо, но поскольку это весьма тебя интересует, считаю необходимым сообщить, что Антоний остается. Как я писал ранее, Октавиан сильно расстроен тем, что ты родила детей его драгоценному родичу Антонию, и не скрывает недовольства. Недавно он заговорил об этом на пиру в честь послов с Кипра и Крита, где присутствовали оба триумвира вместе с беременными женами: будто бы Антоний проявил таким образом непозволительную беспечность. Тогда (как сообщили мои информаторы, поскольку самого меня, конечно же, там не было) Антоний поставил свой бокал и звенящим голосом заявил:

– Сеять повсюду благородное семя есть не беспечность, но способ подарить миру новую царскую династию. Мой собственный род пошел от внебрачного отпрыска Геракла. И Геракл не ограничивал свои надежды на потомство единственно чревом супруги и не соблюдал законов Солона, направленных против прелюбодеяния и распутства. Он не считал нужным сдерживать свои чресла, давая волю природе, и основал столько фамилий, на сколько хватило силы его плоти.

Как только до меня дошли его слова, мне стало обидно за тебя, и я решил немедленно довести это до твоего сведения. Ты представить себе не можешь, какой гнев охватил меня при воспоминании о том, чему я был свидетелем, – о том, что пришлось тебе претерпеть в результате его подражания Гераклу. Хорошо, что меня там не было, иначе – клянусь Зевсом! – он бы уже не ходил по этой земле. Может быть, на мечах мне с ним и не совладать, однако есть много других способов помочь человеку умереть. Ты наверняка помнишь мой сад.

Неужели это тот самый Антоний, который клялся мне в вечной любви и написал то безумное письмо? И он снова старается угодить Октавиану. Как и было сказано: «Попадает под влияние той сильной личности, что находится рядом с ним в данный момент». Своими словами он низвел меня до уровня одной из множества женщин, принявших его Дионисово семя. Конечно, это должно понравиться Октавиану и Октавии.

Я не ответила на письмо Антония. Может быть, он мстил мне?

Правда, я знала, что Антоний – человек не мстительный. Совсем наоборот.

Ему необходимо как можно скорее расстаться с Октавианом. Похоже, тот оказывает губительное воздействие на его рассудок. Правда, теперь, куда бы он ни направился, ему уже не избавиться от Октавиана полностью. Если я внедрила в свиту Антония своего астролога, то Октавиан добился большего: подложил сестру, преданную исполнительницу его воли, сопернику в постель.

Октавиан! Мир недостаточно велик, чтобы вместить нас обоих. Мы не можем поделить и Антония.

Мой взгляд остановился в углу комнаты, где подпирали стену копье и шлем Антония. Он оставил их у меня, когда мы устроили шутливую возню с переодеванием. Забыл и отплыл в Тир без них. Они служили зримым напоминанием о нем, и я решила, что когда-нибудь отдам их Александру в память об отце – точно так же, как отдам Цезариону медальон, полученный от Цезаря.

Сейчас шлем и копье покрылись пылью. Он не скучал по ним, а если и скучал, то гордость мешала ему попросить, чтобы их вернули. Я подошла и коснулась их. Есть ли что-нибудь более неуместное, чем военное снаряжение в мирной комнате? Наверное, стоит их убрать.

«О Антоний, я предпочла бы уйти самой, чем быть оставленной, как это брошенное оружие», – подумалось мне.

Я буду править одна. Видно, так мне написано на роду. Одной рукой я снова коснулась копья, другой – медальона. Эти вещи напоминали о мужчинах, подаривших мне моих наследников.

Дражайшая царица!

Позволь мне сообщить, что у Октавии родился ребенок – дочь. Вот и весь итог шумихи о золотом веке и римском мессии. Вергилий дал маху.

В скором времени родит и Скрибония. Правда, поговаривают, будто Октавиан собирается развестись с ней. А это может означать лишь одно: он готов начать войну против Секста, несмотря на договор. Впрочем, кто бы сомневался. Договоры для Октавиана лишь средство отсрочить открытую вражду до удобного момента, когда он сможет нанести удар с минимальным для себя риском.

Да, еще – в Рим прибыл Ирод. Он очаровал обоих властителей, и его без колебаний признали не просто правителем Галилеи, а царем Иудейским. Проблема теперь за малым – выгнать из его царства парфян, чтобы он мог взойти на трон.

Продолжение следует – через двадцать дней.

Вот, Скрибония подарила Октавиану дочь. (Видишь, не зря писал тебе, что у них одинаковый гороскоп.) И буквально на следующий день он с ней развелся! Какой добрый, предусмотрительный человек! Теперь он собирается жениться снова – на ком? Приготовься. Она замужем, ее покладистый муж готов пойти навстречу и развестись с ней, хотя ей еще предстоит родить от него ребенка. Я нахожу это чудовищным. Я больше не могу выносить Рим. Антоний в ближайшее время перебирается в Афины, и я предприму путешествие на том