Со стороны Пешта было хорошо видно, как советские самолеты в бреющем полете атаковали замок. При бомбежке здания рушились одно за другим. Солдаты и добровольцы из числа гражданских лиц возводили баррикады на подступах к Замковой горе.

Командир одного из расчетов зенитного орудия сообщал: «Замок и Кристина в руинах. Защита от бомбардировщиков равна нулю. Зенитный батальон вступил в бой с пехотой. Натиск врага очень сильный. Подразделения утомлены и исчезают прямо на глазах. Явный недостаток провианта. Орудийный состав: 22 пушки и 22 легких зенитных орудия. Держимся».

1 февраля немецко-венгерская линия обороны в Буде тянулась от моста Маргариты до площади Селля Кальмана, оттуда она поворачивала на север к Кровавому лугу и небольшому отрезку Кольца Кристины. Оттуда она продолжалась до начала улицы Кекгой. Но она уже находилась под угрозой захвата советскими войсками. Оттуда части Красной Армии без проблем могли взять здание южного вокзала. На территории между южным вокзалом и площадью Селля Кальмана творилось что-то невообразимое. Почтамт и Кольцо Кристины контролировались немцами, в то время как часть домов по улице Борш была уже занята русскими солдатами. Они неуклонно теснили венгров и немцев с севера Кровавого луга. Если посмотреть на пространство между улицей Кекгой и Орлиной горой, то можно сказать, что на тот момент линия боев тянулась в западном направлении. Немцы до сих пор удерживали Фаркашретерское кладбище, а также восточную часть горы Орбан и спускавшуюся с нее улицу Иштенхедь. В то же самое время советские войска угрожали всей улице Неметфёльд и идущей параллельно ей улице Бёсёрменьи. Красноармейцам уже удалось закрепиться у входа на Фаркашретерское кладбище, а также на улице Вольфа Кароя. Действительная линия обороны тянулась лишь от Орлиной горы до улиц Дароци, Бочкай, Каролина, Хамжабеги.

В первый день февраля 1945 года направление главного удара советских войск переместилось на юго-западный участок Будайского плацдарма. Тяжелые бои шли и на улицах Будаёрша. На улице Бочкай советская пехота под прикрытием танков смогла ворваться на немецкие позиции. Оттуда они могли нанести удар по Орлиной горе. Бои шли даже на льду Дуная. Иван Хинди сообщал в венгерское министерство обороны (окружение Будапешта еще не значило полный захват Венгрии как союзника Третьего рейха): «Положение со снабжением продовольствием является возмутительным. На ближайшие пять дней паек солдат составляет 5 граммов сала и кусок хлеба с кониной… Раненым явно не хватает пищи. Зафиксировано шесть случаев сыпного тифа». Наскоро сформированная на горе Орбан ударная группа должна была атаковать советские позиции на малой Швабской горе. Предполагалось, что эта вылазка должна была обезопасить Кровавый луг. Но операция захлебнулась в крови в первые же полчаса. Линия боев на некоторое время стабилизировалась между улицей Иштенхедь и площадью Кирайхаго.

2 февраля немцы, неся огромные потери, отступили на один километр с боями от улиц Иштенхедь и Мартнохедь. На этом участке оборона рухнула полностью. Сопротивление наступающим советским войскам стало бессвязным. Единственным препятствием были небольшие очаги сопротивления. На углу у Кровавого луга и улицы Бела Кирия (ныне улица Аттилы) венгерские солдаты 110-й отдельной спаренной роты смогли обратно отвоевать здание начальной школы. Сильные бои шли у дворца Фестича, который располагался в средней части Кольца Кристины. В прошлом здесь располагалась немецкая имперская школа. В тот день в донесении 1-го армейского корпуса говорилось: «Между малой Швабской горой и Фаркашретерским кладбищем советы смогли продвинуться на незначительное расстояние. До конца дня обстановка здесь остается неясной. Вражеская группировка, предпринявшая атаку на Орлиную гору, ворвалась в расположение немецких частей. Предпринятая венгерской стороной контратака позволила возвратить прошлые позиции». Тогда же диверсионная группа во главе с венгерским лейтенантом Ласло Бёнкё смогла проникнуть за линию фронта, пробраться на площадь Селля Кальмана, где она ликвидировала штаб одного из советских батальонов.

Пропагандистское фото, изображающее дружбу Хонведа и Вермахта

3 февраля папский нунций Анжело Ротта от лица мирных жителей Будапешта обратился к Пфефферу-Вильденбруху с дипломатической миссией. Он дошел до бункера, чтобы предложить немецкому командованию прекратить страдания гражданского населения. Так как эсэсовский генерал понимал, что прекращение сопротивления было лишь вопросом времени, он уведомил Гудериана о визите нунция. Кроме этого он направил запрос относительно того, запланирована ли в ближайшем будущем операция по деблокированию Будапешта. Он еще не оставлял надежды, что ему позволят вырваться из города. Ответ прозвучал отрезвляюще — ему было предписано удерживать Будапешт до последнего патрона. В установках командования группы армий «Юг» ничего не поменялось.

Тем временем продолжались ожесточенные бои за Орлиную гору. На улице Хедьтетё бой шел за каждый дом. Атакующие со стороны горы Орбан советские части смогли прорваться к улице Неметфёльд.

Тем же самым вечером Иван Хинди собрал в бункере высокопоставленных венгерских офицеров. Предстоял серьезный разговор. Каждому из присутствовавших на совещании было предельно ясно, что от военной катастрофы их, возможно, отделяло всего лишь несколько часов. Офицеры Генерального штаба Дежё Немеет и Фридьеш Вацек, принимая во внимание безвыходность сложившейся ситуации и ужасные страдания гражданского населения, предлагали в качестве выхода безоговорочную капитуляцию. Хинди беспомощно разводил руками и ссылался на то, что без немцев он вообще не может принимать никакого решения. Но даже если он порекомендует Пфефферу-Вильденбруху капитулировать, то на это предложение просто-напросто не обратят внимания.

4 февраля 1945 года советские войска не только смогли прорвать линию обороны на улице Неметфёльд со стороны горы Орбан, но и заняли южный вокзал, а также некоторые дома по улицам Кекгой и Надьеньед.

Как уже говорилось выше, снабжение немецких и венгерских солдат было ужасным. В день они съедали по куску хлеба и ломтю конины. В военных госпиталях, чтобы перевязать новых раненых, снимали бинты с уже умерших солдат.

«От голода страдают даже солдаты. Гражданские лица потеряли всякое достоинство. Они подходят к кухням Хонведа и клянчат еду», — говорилось в одном из донесений 1-го армейского корпуса. По радио Пфеффер-Вильденбрух сообщал в штаб группы армий «Юг», что он не в состоянии выполнять их приказы, тем более что вся линия обороны в Буде рисковала рухнуть со дня на день. В итоге он запрашивал разрешение на самостоятельное принятие оперативных решений. Но такового он не получил, несмотря на то что пытался избежать выражения «прорыв линии окружения» и «оставление Будапешта».

5 февраля рано утром несколько планеров попытались приземлиться на Кровавом лугу (это была последняя попытка, предпринятая немецкими летчиками). Почти всех их ждала трагическая участь. Три планера были сбиты над южной частью луга, два рухнули на городские кварталы, одному удалось с трудом приземлиться на руины ресторана «Сарваш». Последний, седьмой планер врезался в фасад дома № 37 по улице Аттилы, где и застрял. Фотография застрявшего на верхних этажах дома планера является, наверное, самым часто публикуемым фотодокументом по истории осады Будапешта. Как ни парадоксально прозвучит, но 5 февраля было весьма успешным днем для венгерской авиации и немецких люфтваффе. Им удалось сбросить в город 97 тонн боеприпасов, 28 тонн продуктов, 4 больших резервуара с моторным маслом и контейнеры с запасными частями к бронетехнике.