– Отвези меня к моему офису, – сказала она наконец. – У меня назначена встреча со следователем.

При этих словах лицо Ильи окаменело.

Придется ей сообщить. Лучше пусть она узнает от него, чем от совершенно чужого человека. Конечно, и он не самый близкий ей человек, но уж точно поближе, чем следователь.

– Сима, я должен тебе кое-что сказать.

Теперь окаменела она. Дальше последует: «Ты только не волнуйся…».

– Ты только не волнуйся. – Илья придвинулся к ней ближе.

Сима молчала, она готовилась к плохим, очень плохим новостям.

– Вадим погиб. В тот же день попал в аварию.

Она смертельно побледнела, даже синяк на щеке утратил свою яркость. На виске быстро-быстро забилась тонкая жилка, но Илье почудилась тень облегчения в ее широко распахнутых желтых глазах.

– Ты как? – спросил он осторожно.

– Это все? – Ее длинные пальцы нервно теребили салфетку. – Это все, что ты хотел мне сказать?

– Все.

Внезапно Сима закрыла глаза и устало откинулась на спинку стула.

– Я знала, – прошептала она совсем тихо.

– Что ты знала?

– Про Вадика, про то, что он разбился. Мне позавчера рассказал следователь.

Северин мысленно застонал. Вот скотина! А ведь обещал. Что ему стоило подождать!

– Я ничего не чувствую. – Сима открыла глаза и посмотрела на Илью потухшим взглядом. – Мой единственный брат погиб, а я ничего не чувствую. Даже жалости… Понимаешь?

Понимал ли он? Нет, не понимал! Он не понимал, как можно жалеть убийцу. Бедная девочка! Она еще мучается угрызениями совести…

– Ты не обязана ничего такого чувствовать, – жестко сказал он. – Твой… брат получил по заслугам.

– Да, – Сима кивнула, отложила измятую салфетку и встала из-за стола. – Наверное, ты прав. Знаешь, – она оперлась о спинку стула, – я ведь даже почувствовала облегчение, когда… Когда ты сказал про Вадика. Я ждала новых плохих новостей, а ты просто повторил старые.

Илья молчал. Он не знал, что ответить. Он не пытался ее утешить. Сейчас Сима не нуждалась в утешителе, она нуждалась в слушателе, ей было необходимо выговориться. И он стал тем, в ком она больше всего нуждалась…

Сима говорила быстро и сбивчиво, то и дело прикасаясь кончиками пальцев к кровоподтеку на щеке. Она начала говорить на кухне и продолжила в его машине. А Илья просто слушал.

На подъезде к городу Сима закрыла лицо руками и сказала:

– Прости, что загружаю тебя своими проблемами. Ты последний, кому я должна была рассказывать все это…

Машина вильнула и застыла на обочине. Симу швырнуло на лобовое стекло. Если бы не ремень безопасности, она бы обязательно ушиблась.

Илья сидел в расслабленной позе – полуприкрытые глаза, руки, нежно поглаживающие кожаную оплетку руля. Ничего хорошего эта видимая расслабленность не предвещала. Особенно в сочетании с только что совершенным маневром.

– Ты что? – спросила она шепотом.

– Я ничего. – Он криво усмехнулся и посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.

– Извини, я не должна была…

– Что? Что ты не должна была?!

– Втягивать тебя в свои дела. Взваливать на тебя свои проблемы. Особенно после того, что между нами произошло.

– Ты имеешь в виду прошлую ночь?

Илья не ожидал, что ее реплика о том, что он самый последний человек, к которому она должна была обратиться за помощью, станет таким жестоким ударом по его эго. И вообще он хотел сделать все красиво – маленький ресторанчик, свечи, живая музыка, колечко с бриллиантом… А она все испортила. Оказывается, он последний человек, который ей нужен. Она, видите ли, наговорила лишнего в порыве чувств и теперь раскаивается.

Вот так-то! Осадили тебя, Северин! Твоя скромная персона больше не интересует великолепную госпожу Маркос. Ты отработанный материал.

Ну что же, с этим он сможет смириться. Но он ни за что не станет мириться с другим.

– …Я имею в виду то, что у нас с тобой было «до того», – после долгого молчания произнесла Сима. – То, что было у нас до сегодняшней ночи. То, что нас разделяет.

Так… Они вернулись на круги своя. Короткая вспышка страсти – вначале и неминуемое непонимание – потом.

У них снова не получилось вырваться из этого заколдованного круга…

– Разделяет? – Илья с силой сжал ее запястье. – А тебе не кажется, что есть одно обстоятельство, которое нас объединяет и даже, я бы сказал, роднит?!

– О чем ты? – Сима побледнела.

– Я о Максе, о нашем с тобой сыне.

– Кто тебе сказал? – Она даже не пыталась опровергнуть его слова.

– Ты сама и сказала. Я все слышал, тогда, на даче…

– И поверил словам, сказанным под дулом пистолета?!

– Я поверил словам, сказанным на пороге смерти, – мягко уточнил он.

– Я блефовала. Я пыталась спасти своего ребенка.

Он согласно кивнул:

– Да, такое возможно. Именно поэтому я сделал генетическую экспертизу. Максим мой сын.

– Что ты хочешь? – спросила она устало.

Раньше, каких-то пару минут назад, он ответил бы: «Я хочу жениться на тебе. Я хочу семью». Но тот ответ остался в другом, параллельном мире. А в этом мире Сима сказала: «Ты последний, кому я должна была довериться», – и поэтому он ответил:

– Я хочу, чтобы Макс знал, что у него есть отец. Я хочу иметь право общаться с ним и принимать участие в его жизни.

Она молчала долго, очень долго.

Он приготовился к отказу, к яростному сопротивлению, а она вдруг сказала:

– Хорошо, Илья…

– Алло, Сима! Мы с Горой только что прилетели из Италии, и тетя Клава прямо с порога нам все сообщила! Гора от радости так орал, что я испугалась за Машку. А Машка ничего – ты же знаешь свою крестницу, она к родительским крикам с младых ногтей приучена. Ну, рассказывай, как это вы решились?! Через столько-то лет…

– Да так… Пришел Северин, принес бутылку. Ну, ту самую, которую мы когда-то с Горой на винном аукционе выбирали. Помнишь?

– Еще бы мне не помнить! Такие деньжищи сумасшедшие тогда за эту бутылочку были уплачены! Ну, и дальше-то что?

– А дальше он стал говорить, что устал жить на два дома, метаться между Нью-Йорком и Москвой. Что длительные разлуки с нами негативно сказываются на его бизнесе.

– Врет, шельмец! Его бизнес процветает. Мне ли не знать!

– …А потом он сказал, что длительные разлуки, кроме всего прочего, плохо отражаются и на мне, что я стала худой и зеленой.