Петля затянулась, вжимая принца в кресло. Теперь его локти были крепко прижаты к телу, и, пока он не опомнился, Генри завязал веревку самым крепким узлом, какой знал. Существо выскользнуло из-за спины принца и повисло над ним, явно уговаривая напасть снова, но принц истратил слишком много сил на борьбу с мебелью и только вяло мотал головой, прикрыв глаза. Взгляд у него был совершенно бессмысленный, кровь текла из пореза на лбу, и Генри вдруг вспомнил, каким увидел его в первый раз: на коне, в сияющем мундире, в лучах солнца. Он прокашлялся. Сейчас ему нужно было вернуть того человека, а это можно было сделать только способом, который давался Генри хуже всего: словами.

– Я знаю, почему ты здесь. – Он опустился на пол за подлокотником, так, чтобы принц не мог оттолкнуть его ногой. – Ты не послушал эту тварь и сбежал сюда, верно? Спрятался, чтобы никому не навредить. Иначе ты был бы еще там. Бросался бы на всех и не остановился.

Принц мутно посмотрел на него. Глаза у него были красные – мелкие сосуды полопались от напряжения.

– Это существо велит тебе убить меня, – сказал Генри, и это был не вопрос. – Я знаю, уж поверь. Но ты держишься, и я уважаю твою силу.

– Подавись своим уважением. Ты занял мое место. – Принц с трудом выталкивал слова, но говорил определенно он, а не черная тварь, и это уже было неплохо. – Выскочка. Ненавижу тебя. Грязный выродок из леса. Все испортил. Я должен был стать наследником Сиварда. Я бы все исправил.

А что ты хотел исправить? – спросил Генри и по скривившемуся лицу принца сразу понял: неудачный вопрос. Тварь жадно подняла голову, и Генри попробовал по-другому: – С твоим братом и матерью десять лет назад что-то случилось, да? И после этого ночи стали темнее.

У принца застыло лицо – и тут до Генри дошло.

– Так вот чья это комната, – медленно проговорил он. – Твоего брата. Он умер, так? А ты все равно сюда приходишь. Но ты же… ты ведь его не убил, нет?

Генри сжался: он был не вполне уверен, что людям можно задавать такие вопросы, но принц не разозлился. Он вдруг обмяк, будто из него выбили весь воздух.

– Он меня звал. Я не пришел, – выдохнул принц, глядя прямо перед собой. – Все кончено, звереныш. Замок проклят. Уйди.

Генри осторожно вытянул руку и похлопал его по локтю. Он успел выучить мало жестов людей, но этот запомнил точно: утешение.

– Ничего еще не закончилось. И если ты хотел славы, она вся будет твоя, – твердо сказал Генри, снизу вверх глядя ему в глаза. – Ты слышал, что сказали духи. Мне конец. А тебе – нет. Людям нужен такой герой, который им понравится, а не такой, как я. – У него вдруг перехватило дыхание, но он заставил себя договорить: – Завтра ты всем скажешь, что это ты нашел Сердце, понял? Ты станешь их героем. Барс нас слышит, он всех слышит, а это мое последнее желание. Он тебе поможет.

Глаза у принца расширились, отрешенное выражение на его лице исчезло, стало настоящим: удивленным, недоверчивым, растерянным. И Генри заговорил снова. Ему казалось, что внутри у него – бесконечное свободное пространство, все дороги открыты, и нет ничего невозможного. Эта пронзительная ясность затапливала его, и больше ему не нужно было искать слова: они приходили сами.

– Даже если ты помогал Освальду, даже если все это из-за тебя, мне все равно, слышишь? Это неважно. Никогда не поздно все исправить. Я в тебя верю, я вижу твою силу. И я на тебя не злюсь. А теперь помоги мне, ладно?

Генри протянул ему руку, и принц, медленно разжав кулаки, стиснул его ладонь. И в ту же секунду Генри почувствовал: что-то изменилось.

– Оно исчезло, – потрясенно выдохнул принц, оглядываясь.

Черного существа больше не было.

Генри с трудом поднялся на ноги. Не то от облегчения, не то от усталости его начало трясти, хотелось свернуться на этой маленькой пыльной кровати и спать, пока все не закончится, но вместо этого он развязал узел на веревке и, вытащив принца из кресла, потянул его к двери.

Приступить к следующей части своего плана Генри не успел, потому что она исполнилась сама. Они с принцем едва отошли от двери, когда впереди послышались торопливые шаги, и кто-то всем телом налетел прямо на них.

– Агата, – с облегчением выдохнул Генри.

Он так боялся, что духи вражды вцепятся и в нее, но Агата не выглядела злой, просто испуганной, а в руках у нее была банка, наполненная болотными огнями, – очевидно, теми, которые она не успела использовать для люстры. В их веселом золотистом свете место, где они стояли, сразу превратилось из темного, опасного и узкого хода в просторный коридор с расписными стенами.

Значит, Агата просила дворец вывести ее к нему как раз в то время, когда он сам хотел найти ее? Эта догадка тронула Генри так, что он притянул Агату к себе и на секунду прижался лицом к ее волосам. Ее ведь не было в покоях короля, она не слышала, что сказали духи, а значит, еще не знает, что он… Агата с подозрением заглянула ему в лицо, и Генри покачал головой, выпуская ее.

– Некогда объяснять, идем, – бодро сказал он, и Агата кивнула, будто заранее верила в любое его решение. Она вопросительно посмотрела на принца, но тот молча стирал рукавом кровь с лица.

Сосредоточиться на следующем, кого он хотел найти, Генри тоже не успел: теперь кто-то грузно нагонял их с другой стороны коридора. Агата приподняла банку выше – и Уилфред заморгал от света, как сова. Больше всего Генри удивило то, что он в другой одежде: вот, оказывается, на что он тратил время, пока все вокруг рушилось.

– Генри, вот ты где! – с облегчением выдохнул Уилфред. – Я подумал, вдруг я могу чем-то тебе помочь?

Он почему-то назвал его на «ты», но думать о такой ерунде Генри не стал, был вопрос и поважнее.

– Вы нашли его?

– Кого? – искренне удивился Уилфред.

– Предателя. Вы сказали, что знаете, кто это.

– А! – Уилфред закивал. – Я ошибся, Генри, не бери в голову. Только зря время потратил. Так я могу чем-то помочь?

– Да, но сейчас мне надо сходить за…

Идти никуда не пришлось. На этот раз шаги были неуверенные, дробные, и Генри не удержался, бросился навстречу сам. Все, кого он хотел найти, нашли его сами.

Роза брела к ним на своих высоченных каблуках, держась за стену. Видимо, другой обуви у нее просто не было. При виде Генри она издала невнятный звук, и по глазам ее он вдруг увидел: если бы она могла, она бы сейчас кинулась ему навстречу. И Генри захотелось сказать ей что-нибудь важное, такое, чтобы она его запомнила, но он так и не смог ничего придумать.

– На тебя эти твари тоже не действуют. Почему? Я, Агата и Джетт пришли снаружи, Уилфред часто бывал за стеной, а ты отсюда никогда не выходила, – пробормотал Генри, едва соображая, что говорит. Веер она где-то потеряла, перчатки тоже, волосы растрепались, щеки были мокрые, и она смотрела на него так, что в груди у Генри будто стало больше места.