Мика снова перевернулся на другой бок и зажмурился. И тут же увидел Зару, какой она сегодня перед ним предстала. Не скромной и растерянной, а полной обиды и не такой уж робкой, раз решилась высказать ему все в лицо. А потом внезапно очень грустной, так что ему захотелось ее как-то утешить, пообещать, что больше никто не посмеет ее обидеть… Но он не мог гарантировать ей защиту от отца.

Когда Зара дала понять, что не испытывает ничего к Надиму, Мику охватило злорадство, что не все девушки падки до смазливого лица его брата. Злорадство и непонятное облегчение. Если бы она запала на него, это было бы… чертовски неприятно.

Устав чувствовать угрызения совести и непонятное волнение в душе, Мика постарался переключиться на мысли о Кире. Вчера на катке она была так изящна. Он держал ее за руку, потом за талию, потом долго целовал в машине и получил по рукам, когда решил погладить по ноге… Сейчас, раз уж больше нечем заняться, ему ничто не мешает продолжить начатое. Богатое воображение Мики моментально вернуло его в машину, где он без труда продолжал ласкать свою девушку, не встречая сопротивления. Он мысленно запрокинул назад ее голову, чтобы заглянуть в ее большие голубые глаза… Только почему они стали карие? Почему его рука залезает не под шерстяную юбку, а под струящуюся ткань ночной сорочки? На этом моменте Мика провалился в спасительный сон.

Проснувшись через пару часов, он не почувствовал себя лучше. В горле опять адски пекло. К тому же Мика ощущал странную нервозность, с некоторого времени преследовавшую его по утрам. Обычно она хорошо снималась сигаретой, но сейчас он решил поберечь больное горло ценой не совсем радужного настроения. Надо бы пососать какие-то леденцы, побрызгать в гортань какой-нибудь пшикалкой, но обычно мама все совала ему под нос, а он нехотя выполнял ее рекомендации. Теперь возиться было лень, и он решил хотя бы выпить еще чая.

В кухне вкусно пахло обедом, но у Мики аппетита не было. Увидев у плиты Зару, он постучал о дверной косяк, чтобы опять не напугать ее.

— Я зайду?

Она резко обернулась и кивнула.

«Молчунья, — без злости подумал Мика. — Хотя если ее разговорить, выскажет все, что у нее на душе, даже если не хочешь это слышать».

— Поставь чай, — велел он и уселся за стол.

— Недавно вскипел, — ответила она и налила ему что-то из заварочного чайника. — Вот. Может, поможет. Лучше с медом.

— Ой, тихо-тихо. Что-то ты сегодня разговорилась, — сказал Мика. — Я еще не переварил прошлую информацию.

— А, слушай… — Зара повернулась к нему и осторожно подняла взор. — Прости, пожалуйста…

— За что? Что из-за нас с Надимом тебе досталось от отца?

— Нет… Не знаю, — она смутилась, и он не смог не улыбнуться этому стеснению.

— Это ты меня прости. Если бы я знал… Я бы придумал что-то другое. Просто я не могу понять, зачем тебе это было надо? Лезть в чужую семью? — Мика сделал пару глотков и поперхнулся. — Господи, ты решила меня отравить?! Что это за пойло?

— Это имбирный чай, — испуганно сказала Зара. — Я же говорю, лучше с медом.

Потом, будто спохватившись, она отвернулась к плите.

— Так зачем? — настойчиво спрашивал Мика, решивший не упускать шанс немного поговорить с ней и узнать получше. — Это что, была любовь с первого взгляда?.. Фу, ну и горечь… Или что?

Он заметил, как плечи Зары сникли. Она перестала что-то помешивать на сковородке и застыла мраморным изваянием. Мика знал, что задает нетактичные вопросы, но иногда от журналиста требовалась дрерзость и умение припереть оппонента к стенке, чтобы выяснить правду. А ему очень хотелось это узнать.

— Дай предположу… — он снова сделал небольшой глоток и кашлянул. — Ты увидела Эмрана Раифовича и поняла, что он — мужчина твоей мечты? А он понял, что двадцать лет жил не с той женщиной, и вот она, его любовь, девушка из забытого Богом городка, где он когда-то родился? Любви все возрасты покорны, так ведь?

Зара не отвечала, продолжая стоять к нему спиной. Мика встал и с кружкой чая подошел ближе, чтобы видеть ее лицо, но она сразу же отвернулась.

— Или все было по-другому? — продолжал он голосом диктора из передачи «Совершенно секретно». — Ты увидела его дорогие шмотки и классную тачку и решила, что первая жена — не трамвай, подвинется. Что ни от кого не убудет, если он станет жить на две семьи? А может, ты с самого начала хотела стать единственной?

Плечи Зары задрожали — она плакала. Мика почувствовал, что перегнул палку.

— Я просто хочу понять, Зара, — более мягко продолжал он. — Что происходит между вами с отцом? Какой бы он ни был, он — часть моей семьи. Но то, что я сегодня узнал, как-то не вяжется у меня с образом счастливой семейной пары. Знаешь, я пытаюсь отпустить эту ситуацию, убеждаю себя, что так для него и для мамы и правда будет лучше. Только… Отец ни разу за всю жизнь не ударил маму да и меня честно говоря не бил. Он говорит, что ваша жизнь не мое дело, но такой уж у меня характер. Я люблю быть в курсе всего, что вокруг творится. Не могу стоять в стороне. Ну так что? Какая версия верна?

Зара попыталась сбежать с кухни, но Мика предвидел это движение и, несмотря на плохое самочувствие, поймал ее за руку.

— Опять не хочешь отвечать?

— Я могу тебе ответить то же, что и он, — еле сдерживая слезы, проговорила Зара. — Это не твое дело.

— Плачешь от любви к нему?

— Не твое дело! Оставь меня в покое! Оставьте все меня в покое!

Она начала вырываться, но Мика не отпускал хватки, почему-то не мог отпустить. Тогда Зара, согнувшись, зарыдала в голос.

— Что тебе от меня нужно? — спросила она. — Зачем ты это делаешь?..

— Я просто спросил… Это такой трудный вопрос?

— Нет! Не просто! Ты втираешься ко мне в доверие, чтобы вызнать правду! А потом рассказать ему, чтобы он со мной развелся. Но я не доставлю тебе такого удовольствия! — тут Зара умолкла и испуганно прижала руку к губам.

— Почему ты так думаешь? — искренне удивился Мика. — Я не собираюсь ему ничего рассказывать. Я хочу знать, радоваться мне за вас или соболезновать… Но похоже, все и так ясно.

Он выпустил Зару, но она не двигалась с места, все также горько плача, утирая слезы рукавом кофты. Мика почувствовал себя паршиво уже не только из-за простуды. Он опять ступил. Надо было все-таки покурить. Проклятое любопытство! Ну вот, он узнал, что она не любит отца. И что? Что теперь делать с этой информацией? Как прав бывает Надим, когда не лезет не в свое дело. Спит крепко, угрызениями совести не мучается…

— Ну слушай… Прости… — виновато сказал он. — Я заигрался в журналиста. Не хотел тебя обидеть.

— Не хотел… Конечно…Ты говоришь как он, — прошептала Зара. — Вы с ним абсолютно одинаковые. Сначала сделать, а потом подумать. У вас, похоже, это в крови!

Парня передернуло от сравнения с отцом. Он всегда считал, что характером больше пошел в маму, а в данном случае не хотел и близко быть похожим на Эмрана.