бегали по берегу и кричали на все голоса. Мы переполошили всю деревню, но мальчишки так и не откликнулись.

— Это я во всём виновата! — рыдала Стефа. — Если бы я сразу сказала вам, где он, его еще можно было бы остановить.

Я, как могла, успокоила ее, а потом отправила кучера в имении за подмогой.

На поиски детей вышли вся деревня и все слуги его светлости, но результата это не принесло. Мэнсфилд с одним из лакеев вызвались поехать верхом по берегу вниз по течению, и у меня забрезжила надежда. Но наступил вечер, стало темно, а они так и не вернулись. И теперь уже продолжить поисковую операцию можно было только утром.

Я не стала возвращаться в особняк. Более того, в деревню приехала и Табита. Эту ночь мы провели в нашем старом доме, а едва забрезжил рассвет, снова отправились к реке.

Стефани плакала, Табита молилась, а я стояла на высоком берегу и смотрела вдаль. И когда на идущей по берегу от леса дороге показались две темные точки, я задержала дыхание.

Точки приближались, и первая из них скоро приняла очертания Мэнсфилда, впереди которого на лошади сидел Сэм.

Стефани бросилась им навстречу, а Табита расплакалась. Когда всадники приблизились к нам, Сэмми спрыгнул на землю и тоже заплакал — наверно, испугался, что его станут ругать (тем более, что месье Булон уже лупил своего Мэтью). Но воспитывать я его собиралась дома. А пока я просто испытала огромное облегчение от того, что он жив.

— Они потеряли весло, ваша светлость, — сказал Мэнсфилд, — и не смогли справиться с течением. А потом лодка налетела на камни. Хорошо, что там было мелко.

— Благодарю вас за помощь! — я пожала бы ему руку, если бы не боялась, что это покажется странным.

— Это было самое меньшее, что я мог для вас сделать, ваша светлость, — ответил он.

После всех этих треволнений нам нужно было отдохнуть, но мы и так уже потеряли полтора дня, а потому я намерена была отправиться в путь немедленно.

Но когда наша карета подъехала ко крыльцу, на него выбежала взволнованная мадам Шабри. Она просияла, увидев Сэмюэля, а потом сказала:

— Ваша светлость, а к вам гости прибыли! Из столицы!

Глава 63. Герцог Клермон

Дорога до столицы в этот раз показалась мне особенно длинной. На раскисшей после дождей дороге карета ехала медленно, время от времени застревая в особо труднопроходимых местах. И хотя я не обязан был этого делать, я выходил из нее и помогал сопровождавшим меня гвардейцам ее толкать — только бы она двигалась хотя бы чуть быстрее.

Внутри экипажа я был один, и никто не докучал мне разговорами. Лейтенант Пике единожды спросил меня, не желаю ли я, чтобы он составил мне компанию, но я поблагодарил его и отказался. Мне нужно было многое обдумать, а делать это лучше было в одиночестве.

Прежде всего, мне нужно было выяснить, что случилось с его величеством на самом деле. Было ли это злоумышленное отравление, или всё произошло случайно? В конце концов, король уже не молод, и его желудок мог просто не принять определенный продукт. Но если так, то доказать это будет практически невозможно. Вряд ли дядюшка согласится принять такое простое объяснение — куда интереснее объявить себя жертвой коварного покушения. Тем более, если в этом покушении можно обвинить женщину, которую ты считаешь неподходящей женой для своего племянника.

Но если его величество знает, что никакого покушения на самом деле не было, то я был уверен, что сумею убедить его снять это нелепое обвинение. Достаточно будет рассказать ему, что наш с Лорейн брак не вполне настоящий. И на это придется пойти, чтобы расследование в отношении герцогини Клермон было прекращено.

Сложнее будет доказать нашу невиновность, если покушение всё-таки было. Тогда для того, чтобы очистить имя Лорейн, нужно будет найти настоящего отравителя.

У короля не было явных врагов — тех, кто открыто был бы к нему в оппозиции. Его величество был добрым и справедливым монархом, его любили и аристократия, и простой народ. И даже терезийцы, которые уже много лет враждовали с нами, не имели ничего против самого короля. Они всего лишь хотели присоединить к Терезии спорную территорию.

Но при внешне спокойной политической ситуации в стране я не мог не понимать, что желающие отправить его величество к праотцам всё-таки были. У короля Дамиана Пятнадцатого не было детей. Он был женат лишь однажды уже в весьма почтенном возрасте, и его молодая жена умерла при родах. Малютка-дочь скончалась в тот же день. И это событие так потрясло его величество, что жениться снова он уже не смог.

Ни младших братьев, ни родных племянников у него тоже не было, а это означало, что после его смерти претендовать на трон смогут дальние родственники или даже представители совсем других династий.

Но думать об этом мне сейчас совсем не хотелось. Я всегда сторонился придворных интриг. Я искренне любил его величество, и хотя я сам мог стать одним из претендентов на корону, я всегда отвергал даже саму мысль об этом.

Поэтому я предпочел сосредоточить свои мысли на другом. На том злополучном письме, которое могло стать причиной и всех последующих событий.

Кто из гостей мог его украсть? Та давняя история с передачей провинции Деланже Терезии не описывалась в дошедших до нас книгах. Это была тайна за семью печатями, знали о которой только участники тех событий. В их семьях она, разумеется, передавалась из поколения в поколение, и наша семья была тому примером.

Тот, кому эта история была не известна, никогда не осознал бы значения старого письма в моей библиотеке. Более того, в библиотеке было множество куда более интересных и ценных вещей и случайно заинтересоваться содержанием написанного от руки текста гость наверняка не мог. Нет, с большой долей вероятия я предполагал, что письмо искали целенаправленно. Человек, который взял его, заранее знал, что он должно быть там.

Моему прапрадеду Жерому было трудно удержаться и не похвастаться дома тем, как остерег своего короля от неосторожного шага и был вознагражден высоким титулом. Разумеется, столь же словоохотливыми могли оказаться и другие придворные, что были в тот момент подле Максимилиана Десятого.

Когда мой предок почувствовал ментальную магию в кабинете его величества, он не сразу решился войти туда без приглашения короля. Максимилиан был весьма строг к таким