Продолжил сам Орвиль:

— Разделить картинки на категории оказалось довольно легко. Мы просто следовали изображениям кораблей на здании обсерватории, которые вы видели ранее. Это первая картинка по хронологии.

Остин пристально рассматривал кадр.

— Похоже, целая армада выходит в море, — заметил он.

— Да. Судя по количеству кораблей, это действительно флотилия, а не случайно собравшиеся в порту суда. Если присмотреться, видно, что все хорошо организовано. Вот корабли стоят на погрузке, а вот здесь готовы к выходу в море.

Далее последовала серия снимков, демонстрирующих сцены отправки кораблей.

— А вот просто волшебные сцены путешествия с изображениями различных морских существ, — продолжал Орвиль. — Многие из этих картин отличаются всего лишь незначительными деталями. Возможно, это художественный прием, чтобы придать ощущение времени.

— Кстати, насчет времени. Сколько длилось путешествие? — спросила Джемма.

— В письменах майя говорится, что путешествие длилось один лунный цикл. Значит, около тридцати дней. Майя были крайне точны в вопросах времени. А вот и последняя серия изображений. Корабли прибыли в порт назначения. Их приветствуют и начинают разгрузку. По отношениям между людьми видно, что местные жители знакомы с прибывшими на этих кораблях. — Орвиль обернулся к Трауту и сказал: — А теперь, мой друг, пора продемонстрировать компьютерное чудо.

Пол кивнул. Мерцающий курсор выбрал три фигуры с картины и увеличил их. Первым был выделен бородатый человек с орлиным профилем и в островерхой шапочке. Вторым — широколицый с полными губами и в плотно облегающей голову шапке или шлеме. Третьим — мужчина с высокими скулами и в каком-то сложном головном уборе, украшенном перьями. Траут поместил эти три изображения одно под другим слева, а справа появилось еще три лица.

— Похоже, братьев разлучили при рождении, — прокомментировал Завала.

— Сходство очевидно, не так ли? — спросил Орвиль. — Вернемся ко всей картине. Доктор Кирофф, мы бы хотели услышать ваше мнение как морского археолога.

Пользуясь лазерной указкой, Нина указала сначала на один корабль, потом на другой.

— Мы видим, что здесь изображено практически одно и то же судно, используемое с двумя целями. Корабли обладают сходными чертами. Длинный прямой корпус с плоским дном. Отсутствует бушприт. Парус на фиксированной рее ставится и убирается с помощью гитов. Три палубы. Продольные опоры. Украшенный резьбой нос. Вот рулевое колесо. Вдоль палубы тянется ряд щитов.

— Значит, это военный корабль? — спросил Завала.

— И да, и нет, — ответила Нина. — На верхней палубе одного из кораблей мужчины с копьями. Очевидно, солдаты или моряки. Есть смотровые люки. А места достаточно для большого количества гребцов. — Красная точка переместилась на другой корабль. — А вот здесь ясно, что палуба предназначена для важной персоны. Видите этого человека? У членов команды полумесяцы на головных уборах. Значит, корабль флагманский. С кормы свешивается богатый ковер. Такое украшение указывает на адмирала или другого большого начальника.

— А какой длины корабль? — спросил Остин.

— По моему мнению, футов сто — двести. Возможно, больше. Следовательно, это судно водоизмещением около тысячи тонн.

— Нина, нельзя ли провести какое-то наглядное сравнение для нас, людей сухопутных? — попросил Орвиль.

— С удовольствием. Этот корабль гораздо длиннее английских судов семнадцатого века. У «Мэйфлауэра», к примеру, водоизмещение было всего лишь сто восемьдесят тонн.

— Тогда что же это, Нина? — спросил Орвиль.

— Как морской археолог считаю, что перед нами океанское судно финикийцев. Понимаю, звучит несколько странно. И я не буду ни с кем спорить по этому поводу, пока не получу дополнительные доказательства.

— Какие доказательства тебе нужны, Нина? — спросил Остин.

— Настоящий корабль. Все, что нам известно о финикийских кораблях, мы узнали благодаря изображениям на монетах. Некоторые ученые полагают, будто их суда достигали трехсот футов в длину! Я отношусь к этой цифре с некоторым недоверием. Но даже если ее уменьшить вдвое, все равно получим судно весьма внушительных размеров для того времени.

— Достаточно крупное, чтобы пересечь Атлантику?

— Несомненно, — ответила Нина. — Такие корабли были крупнее и устойчивее всех прочих. В легких весельных лодках люди полагались на волю ветра и волн. А вот оснащение этого корабля позволяло быстро убирать или поворачивать парус в зависимости от направления и силы ветра. При идеальных условиях такое судно могло преодолеть сотни миль.

— А при отсутствии реального корабля что нужно, дабы убедиться: мы сейчас видим финикийское судно?

— А меня убеждать не надо, — отозвалась Джемма. — Я согласна с теорией доктора. Давайте-ка еще раз посмотрим на тех шестерых. — На экране появилось шесть лиц. Лазерная указка коснулась бородача, а затем — его «брата-близнеца». — Головные уборы этих двух джентльменов похожи на те, что носили финикийские моряки.

— Что вовсе не удивительно, — продолжил Орвиль, — так как изображения справа взяты с финикийской стелы, найденной в Тунисе. У этого человека лицо африканского типа, как у каменных голов, обнаруженных в Мексике, в Ла-Венте. Третий тип лица — изображение с развалин майя.

— Вывод напрашивается сам собой, — сказал Остин.

Орвиль откинулся на спинку стула, сложил ладони домиком.

— Делать выводы на основании картинок — хорошо, если вы псевдоученый и просто хотите продать свою популярную книгу. Однако это не имеет ничего общего с истинной археологией, — заметил он. — Коллеги разорвут в клочья то, что еще осталось от моей репутации, если я выступлю с подобным заявлением. Морская археология не мой конек, поэтому я не могу дать оценку утверждениям Нины. Одно знаю точно: согласно письменам на этих камнях, финикийцы, африканцы и майя оказались вместе. Более того: я и профессор Чи переводили эти письмена и порознь, и вместе. И все же пришли к одному и тому же результату. Камни гласят: эти корабли прибыли в страну майя, спасаясь от какого-то бедствия на своей родине. Кроме того, их встретили не как чужаков, а как старых знакомых.

— А дата указана?

— Зная о страсти майя к точности, было бы удивительно не обнаружить даты. Корабли прибыли в 146 году до нашей эры.

Нина, не отрывая взгляда от экрана, прошептала что-то на латыни.

Все присутствующие посмотрели на нее.

— Эту фразу учат все первокурсники, — пояснила Кирофф. — Carthago delenda est. Карфаген должен быть разрушен! Катон Старший заканчивал этим высказыванием каждое выступление в римском сенате. Он хотел склонить мнение публики в пользу войны с Карфагеном, городом финикийцев.

— Насколько я помню, это сработало. Карфаген и в самом деле был уничтожен, — заметил Остин.