– А если взорвать? – предложил я.

– Вместе с бумагами? – Офицер отрицательно покачал головой. – Надо или отпирать, или резать… Но резать нечем.

– А лазерные винтовки? – спросил я. – Там внизу валяется штуки три…

– Точно! – Петрович звонко хлопнул здоровой рукой себя по лбу. – Ну я и тормоз!

– Это от обезболивающего, – снисходительно сказал я.

– Я сбегаю, – предложил второй воин и полез через баррикаду.

Уйти он не успел, потому что над завалом показалась голова одного из саперов.

– Где полковник? – с тревогой спросил он.

– На шестом, – ответил наш гонец. – А что?

– Надо сматываться, – пояснил сапер. – На заряде таймер включился. Восемь минут у нас в запасе…

– Сильно тряхнет? – подключился к беседе Петрович.

– Это крыло обвалит точно, – прикинув что-то в уме, ответил специалист.

Петрович включил передатчик и вызвал Пашу.

– Отходим, – приказал Павел, выслушав доклад. – Сбор внизу…

– А сейф? – возразил я.

– К чертям собачьим, – ответил Паша. – Не успеем мы его вскрыть…

Отряд отошел довольно быстро и организованно. Солдатам противника приказа об отступлении никто не отдавал, и потому они невольно исполнили роль нашей группы прикрытия. «Дикие», почувствовав, что силы врага уменьшились, бросились на «правительственных» с удвоенной энергией, и вскоре бой спустился на этаж ниже.

Я шел замыкающим и потому видел, как, пользуясь суматохой, из дальнего, никем не занятого крыла появилась одинокая фигура раскрашенного бойца в деревянной маске. Сначала я поднял пистолет, но «дикий», увидев меня, приложил к резным губам указательный палец, и я опустил оружие. Он кивнул и быстро скрылся за остатками баррикады в только что покинутой нами части здания. Теперь, глядя на бесшумные и ловкие движения его гибкого тела, я начинал смутно догадываться, почему этот парень выручил меня и стажеров внизу и был так уверен, что я не стану стрелять сейчас. Правда, догадка казалась совершенно невероятной, но ничего иного в голову не приходило…

На площадку четвертого этажа скатился первый изрубленный «дикими» солдат, и я понял, что уже через несколько секунд драка переместится сюда.

Я перепрыгнул сразу несколько ступенек и помчался вниз, догонять свою группу.

– Уходим в подземелье! – приказал Паша, когда наш поредевший отряд собрался на первом этаже.

– Там же полно аборигенов! – возразил я.

– Вскроем потайной тоннель, – ответил Старшина. – Григорий не стал бы забиваться в нору, зная, что там небезопасно. Верно, генерал?

Я с удовлетворением отметил, что «Эрика», несмотря на горячку боя, спецназовцы не упустили. Он молча кивнул и указал скованными руками на левый угол двора:

– Люк вон там…

– Солдаты в тоннеле есть? – поинтересовался Паша.

– Это законсервированный бункер, в нем постоянно дежурят только два человека…

– Годится, – сказал Старшина, и мы побежали к заветному колодцу.

Потайную дверь мы выбили одновременно со взрывом, разрушившим здание штаба. Сбитые с толку охранники никакого сопротивления не оказали и потому остались в живых. Мы загнали их в первую попавшуюся тесную комнатку и заперли. Второй вход бункера открывался в низкий темный тоннель, а вернее, в трубу полутораметрового диаметра, которая без всяких ответвлений вела на запад.

Паша и «Эрик» шли впереди, а я, как обычно, двигался замыкающим. Передо мной, спотыкаясь, плелись Ира и Кузьменко. Девушка едва передвигала ноги, и поддерживающему ее Алексею приходилось пробираться по тоннелю боком, то и дело поднимая Ирину с колен. Возможно, мне это казалось, но Кузьменко проявлял к напарнице гораздо больше участия, нежели того требовалось в рамках помощи боевому товарищу. Я поймал себя на мысли, что трогательная забота стажера не вызывает во мне ревности. Даже наоборот. Я почему-то испытывал облегчение. Мне вспомнились слова Красавчика: «Отпусти ее на все четыре стороны, и жизнь сразу же войдет в колею». Теперь я отчетливо понимал, что напарник был абсолютно прав…

Труба казалась бесконечной. Мы шли уже не меньше часа. Было душно и жарко. Пот заливал глаза и щипал многочисленные раны и ссадины. Паша и пленный генерал о чем-то непрерывно беседовали, а вот моя любознательность угасла, и, вместо того чтобы задавать охотно отвечающему пленнику вопросы, я размышлял над схожестью и различиями наших миров.

В совпадении основных принципов развития я не видел ничего странного. Это встречалось и на Земле, если взять в качестве примера страны с приблизительно равным потенциалом и сходным менталитетом. Например, любое государство, хотя бы раз в истории побывавшее в положении Великой Империи, сохраняло вкус к великодержавности во всех последующих поколениях и почти инстинктивно стремилось к возвращению на трон региона или всего мира. Такие страны попадали в одинаковые ловушки, расставленные подобным образом мышления, и совершали похожие ошибки. И не было разницы, какую религию исповедовал населяющий бывшую империю народ или насколько разнились его культурные традиции с укладом жизни другой отставной метрополии…

Различия между планетами были, конечно, более серьезными. Немезида, словно оправдывая свое имя, была пропитана жестокостью, которая цивилизацию губила и сохраняла одновременно. Право сильного помогало аборигенам избегать крупномасштабных конфликтов, в которых погибли бы миллионы, но подчистую выжигало их души. Сознательно низводя себя на уровень подчиняющихся закону естественного отбора животных, немезидцы забывали о том, что они люди и клинок не единственное средство борьбы за существование. Я допускал, что мы успели увидеть лишь сотую долю от того, что составляет преобразованную человеком часть местной биосферы, и где-то обитают те, кто работает, способствуя прогрессу, а не тормозя его, но мне почему-то казалось, что и они поражены вирусом зла. Например, создавая новые вакцины, эти ученые наверняка испытывали их на «лицензированных» людях, а не на кроликах… Эту мысль подтверждали хотя бы опыты с детьми, которым вскрывали черепные коробки, засовывали туда приемопередатчики, а затем отправляли в пожизненный разведрейд на Землю. Вряд ли юные герои осознавали, на что их обрекают «заботливые» взрослые. В этих условиях форма протеста «диких» становилась вполне понятной – раздеться почти догола, покрыть тело татуировками и питаться человеческим мясом, проживая при этом в самом центре крупного мегаполиса. Хотя я сомневался, что владельцам «фирмы» было невыгодно иметь такой яркий устрашающий пример. Постоянная угроза со стороны «диких», возможно, служила им хорошим подспорьем в непростой работе по управлению населением. Кроме того, подземные хищники выполняли роль «санитаров леса»… Нет, определенно все слои местного общества пребывали в своеобразном согласии, и, хотя пожирали друг друга с запредельной жестокостью, она всегда была тщательно выверенной и рассчитанной…