Поделиться с Лэйном о близких я не успела, и, возможно, это кажется ему интересным.

– Мой папа – контрактник в горячих точках. Мы редко его видим, но, когда он возвращается, одновременно выдыхаем и будто бы живем новой жизнью, совершенно непохожей на предыдущую. Ценим каждую секунду. Ловим момент, – достаточно спокойно рассказываю я Лэйну. Замечаю, как его внимание перемещается на мои глаза, и он с полным доверием глядит в них, прислушиваясь к голосу.

– Должно быть, твоя мама – очень сильная женщина, – предполагает Кеннет и попадает в точку.

– Иногда я сама удивляюсь ее стойкости. Она всегда держится уверенно. Я знаю, она давно развелась бы с ним, если бы не любила, даже несмотря на детей, потому что его работа – испытание на прочность для всех нас. – Я достаю самое сокровенное из души и выставляю на обозрение Лэйна.

– У нас всегда были няни. Как сейчас помню, полгода – и появлялась новая. Отец не справлялся с тремя маленькими детьми, да и желанием особым не горел нами заниматься. – Слова Кеннета ранят меня. Мне больно слушать это откровение: Лэйн и Ванесса заслуживают намного большего.

– Ты помнишь свою маму? – задаю я тихо вопрос, и пространство сужается до невероятно маленьких размеров. Я будто попадаю в кукольный домик, из которого сложно выбраться без помощи посторонних. Мне страшно услышать ответ Лэйна, но, кажется, он должен сказать. Может быть, разговоры о маме не навеют тревогу, а наоборот, помогут преодолеть препятствие?

– Смутно. – Лэйн беззвучно выдыхает и касается ладонью травы. – Только образ перед глазами. Силуэт.

– Мне так жаль, Лэйн. – Отставляю мороженое подальше и придвигаюсь к Кеннету чуточку ближе.

Чувствую ни с чем несравнимый аромат цитрусовых и вдыхаю его с наслаждением. Не выдерживаю и позволяю своему желанию вырваться наружу – крепко обнимаю Лэйна. Он отвечает на объятие, сильнее прижимая меня к себе. Ощущаю на спине его крепкие руки и прикрываю глаза. Мне настолько спокойно, что хочется продлить этот момент как можно дольше. Тепло его тела согревает, превращает в марионетку.

– Объятия и правда исцеляют, – шепчу я ему на ухо, не отрываясь от Лэйна. Как же любопытно посмотреть на его лицо сейчас, увидеть, что он чувствует.

– Я не взял для тебя сегодня толстовку, – виновато и полушепотом проговаривает Кеннет, – а ты уже ледяная. Нам стоит вернуться за ней.

Тихо смеюсь, сжимая Кеннета сильнее. В глазах щиплет от слез, и сейчас это слезы счастья, никак не боли. Счастья, появившегося от осознания того, что рядом со мной находится человек, заботливый, душевный, тот, с кем у нас определенно что-то есть.

– Нет, – отрицательно покачиваю головой. – Зачем толстовка, если есть ты?

Запускаю руки в его кудрявые волосы и будто взлетаю от безграничной радости. Нежно треплю кудри Кеннета, накручиваю их на пальцы и таю… Падаю на глубину, все дальше и дальше пропадая во тьме безумия. В голове крутятся странные сравнения, и это все потому, что я творю то, о чем мечтала давно.

– Дорвалась… – шепчет он, и я вновь отвечаю смехом.

– Не могу не воспользоваться этой возможностью.

Лэйн пытается согреть мои руки, чтобы было не так холодно. Хотя, признаться, я абсолютно не мерзну, находясь рядом с ним.

– Я знаю, что конкурс отменили. – Лэйн рушит прекрасный момент напоминанием об ужасном конце фестиваля. – И еще кое-что, чего не знают пока остальные.

Так вот какая привилегия в тесном общении с куратором – узнаешь все новости первой. Хм, и чем же хочет удивить Лэйн? На миг отцепляюсь от него и присаживаюсь напротив. Мои руки все еще лежат на его плечах, поэтому мы остаемся на расстоянии нескольких сантиметров.

– Слышала о Кентской пещере?

Я теряю дар речи и не успеваю поймать свою челюсть. Боже мой! Серьезно? Не может быть!

Закрываю рот руками в полном шоке. Тело замирает, как и весь мир перед глазами. Кеннет обнажает белоснежные зубы, игриво улыбаясь. Он был в курсе, что упоминание о пещерах приведет меня в восторг.

– Издеваешься? Конечно! – выкрикиваю я, хватаясь за голову. – Я мечтала туда попасть с того момента, когда узнала, что лагерь находится в Торки. Только не говори, что мы…

Боюсь даже произнести это вслух, дабы не развеять свои предположения.

– Пойдем в пещеру вместо фестиваля. В качестве извинений администрация преподнесла нам эту возможность. – Лэйн просто не представляет, что делает со мной, рассказывая об этом маленьком путешествии.

Я прыгаю на месте как ненормальная. Сейчас мне абсолютно безразлично, что обо мне подумает Кеннет, ведь счастье охватывает каждую клеточку тела.

– Я и не догадывался, что ты бываешь такой легкой, – произносит Лэйн, и я останавливаюсь в смешанных чувствах.

– Что ты имеешь в виду? Легкой? – Не понимаю. Звучит довольно странно.

– Да. Показала себя настоящую. Без комплексов. Без страхов. Прыгала с улыбкой Чеширского кота и не думала, кто и что о тебе подумает, – по полочкам раскладывает ситуацию Кеннет.

Он прочитал меня правильно. Действительно, только что я отпустила себя и обрадовалась новости.

– Лэйн, ты просто не слышал обо всех моих проступках, чтобы судить, какой я бываю настоящей… – Мне грустно. Грустно, ведь я полна недостатков на самом деле. А он слишком хорошо отзывается обо мне, чтобы это было правдой.

– Джитта. – Снова полное имя, но уже не так режет слух. – Я повторяю в сотый раз: никто не идеален. И повторю в тысячный, если нужно будет.

– Ты сам сказал сегодня, что игра продолжается. Сказал? Значит, слушай внимательно! – Я раздражаюсь так же быстро, как загорается лист бумаги в огне.

Пусть он узнает о моем следующем недостатке. Например, о том, как я подставила человека, чтобы выиграть. Что Кеннет скажет на это? Во мне просыпается злость, которой я давно не чувствовала. Почему-то меня вдруг начинает раздражать его теория об отсутствии идеалов и принятии минусов. Он внушает, что нет таких отрицательных качеств, из-за которых рушится любовь. Что у меня их нет.

– Я не настаиваю, Джи. Но ты никак не поймешь, что мы все совершаем ошибки. Ты поступила с Одри дерьмово, но это не превращает тебя в монстра, потому что ты можешь изменить ситуацию, пойти и извиниться. – Лэйн размахивает руками. – И, кроме этого, ты учишься на ошибках. Сглупила, так признай это и иди дальше, стараясь не наступать на те же грабли.

Он парализует меня своими размышлениями. С одной стороны, стоит помолчать, с другой – хочу высказаться.

– Я хочу, чтобы ты знал. – Слова даются тяжело, но я продолжаю: – Когда я занималась плаванием, то участвовала в конкурсах. И однажды мне была крайне необходима