У хоббитов формы героизма значительно отличаются от средневекового понимания и укладываются в «бойскаутскую» модель Бадена-Пауэлла с ее прагматичной изобретательностью, вдохновленной полезными и целесообразными умениями народов Британской империи, а затем Содружества наций. Она восходит еще к первым сценам книги, где рассказывается, как Фродо крадет грибы на полях Мэггота. Хоббиты как «беззаконники» из историй «Этот Вильям!», написанных Ричмал Кромптон в 1930-х годах. В них есть непослушание, свободолюбие, безрассудство, моральная неустойчивость, которая проявляется в лукавых кражах, обманах и уловках Бильбо, а во «Властелине колец» превращается в прагматизм, упорство и находчивость. Эти склонности преображаются снова по мере приближения к линии фронта. Пиппин клянется в верности Денетору, а Мерри тем временем становится оруженосцем Теодена. Правда, параллель здесь не полная, так как Гондор и Рохан имеют разную воинскую культуру, ведут разные войны, враги у них изначально тоже разные. Рохан переживает вторжение, Хельмова Падь осаждена, сразу начинается призыв. Минас-Тирит уже «под ружьем», продукты питания нормируют, распорядок дня построен вокруг нужд армии, введен режим светомаскировки. Пиппин и Мерри предлагают свой меч по-разному, и в этом отражаются проблемы, осложнявшие тактику вербовки в ряды вооруженных сил, в частности во время Великой войны. Хотя оба вызываются служить добровольно, Мерри движим внезапным сентиментальным порывом, а Пиппину подсказывает сделать это Денетор, и он слушается из чувства долга — а может, из осознания вины перед наместником из-за того, что Боромир погиб в бою, где сам он выжил. Оба действуют под влиянием момента, ведомые не разумом, а приливом эмоций, — Древень счел бы такой шаг слишком поспешным. В то же время в хоббитах есть и желание принадлежать к военному сообществу, присоединиться к товарищам, единомышленникам.

◆

Таким образом, бедствиям войны Толкин противопоставляет дружбу и товарищество: одну из неизменных тем и главный вопрос его величайшего произведения. Членство в клубах и совместная работа всегда занимали центральное положение в его жизни. Дружба и верность в более широком смысле связаны с гостеприимством и открытостью для общения, которые также нашли выражение во всем творчестве Толкина, в том числе в позднейших переработках. Эти добродетели остаются мощными домашними бастионами перед лицом угроз со стороны апокалиптического зла.

Можно утверждать, что значимость товарищества подчеркивается в последующих экранизациях благодаря логике фильма со множеством ведущих ролей — в голову приходит голливудская классика, например «Великолепная семерка» (1960) или «Большой побег» (1963), — а также благодаря раскрытию сложных дружеских треугольников, как между Фродо, Голлумом и Сэмом. Героизм для Толкина заключается не в воле индивидуума, а в коллективном устремлении, в сотрудничестве и совместных действиях, начиная с победы над повелителем назгулов до, что самое ироничное, уничтожения Кольца.

Невозможно не упомянуть, что смертельный удар Королю-колдуну Ангмара, предводителю назгулов, наносит именно Эовин, — в «Кольцах» эта сцена смотрится почти идеально[111]. Книги Толкина печально известны немногочисленностью женщин, но их все-таки больше, чем принято считать. Например, в «Айнулиндалэ», первой части «Сильмариллиона», Ниэнна искупает диссонанс Мелькора. Королева Мелиан — самая могущественная фигура в Дориате — защищает Гондолин волшебным поясом. Ее дочь Лутиэн околдовывает Моргота пением. Туор слушается совета жены Идрили и бежит из Гондолина. Халет, предводительница халадинов, повела свой народ через Нан-Дунгортеб. Несколько женщин (Морвен, Ниэнор, Финдуилас) есть в «Детях Хурина». В Нуменоре королевский престол переходил перворожденному ребенку независимо от пола. Более того, во «Властелине колец» общество, в котором жил Смеагол, было матриархальным, Арагорн оказался в Ривенделле благодаря своей матери Гильраэн. Есть и другие женские персонажи, о которых часто забывают: Лобелия, Роуз, Златеника и Иорет. Хотя, конечно, героев-мужчин явно больше.

Одна из причин такого положения дел заключается в том, что «Властелин колец» повествует о войне, а в Британии женщины не шли в бой ни в Первую, ни во Вторую мировую войну, хотя государство требовало, чтобы они трудились: в 1940-х годах они служили медсестрами, дружинницами противовоздушной обороны, работали в сельском хозяйстве («земледельческая армия») и на фабриках, были сантехниками, кораблестроителями, механиками, инженерами, водителями (в том числе машин скорой помощи, пожарных машин и танков), летчицами, перегонявшими истребители и бомбардировщики. Всего мундир носило около ста тысяч женщин. У Толкина это отразилось в таких персонажах, как Иорет, которая работает в Доме исцеления в Минас-Тирите, а благодаря введению Эовин писатель показал, что женщины могут быть воителями, причем очень успешными.

Эовин знает, что попала в ловушку и перспектив у нее мало. Как когда-то Галадриэль, она выполняет при королевском дворе традиционную роль виночерпия, очень почетную в германском и скандинавском обществе. Сначала она служит Теодену, потом Арагорну, а на коронации Эомера, в сущности, помазывает на царство нового короля. Но ей мало этого, и в споре с Арагорном она восстает против символической домашней роли: «Все ваши слова означают одно: ты женщина и твой удел — сидеть дома. Но когда мужчины с честью падут в битве, тебе позволят сгореть вместе с ним, ибо мужчинам больше не понадобится кров». Она заявляет, что происходит из благородного дома Эорла и знает военное дело: «Я умею держаться в седле, я владею мечом и не страшусь ни боли, ни смерти».

Арагорн спрашивает, чего она боится, и слышит ответ: «Клетки». «Ужасно, когда тебя не пускают, но еще ужаснее, должно быть, когда тебя не выпускают», — писала Вирджиния Вулф в книге «Своя комната» (1929). Эовин скрывает личность благодаря почти шекспировскому переодеванию и за этой маскировкой прячет другие свои проступки, например неповиновение королю — и приемному отцу — и пренебрежение долгом защитницы мирных жителей. Конечно, она ищет смерти — это замечает Мерри. В глазах Гэндальфа ее «сила духа и храбрость» как минимум «не уступали» силе духу и отваге Эомера, но, пока у брата были «кони, ратные подвиги и просторы полей», она вынужденно прислуживала впадающему в старческое слабоумие Теодену. На поле боя она проявляет себя наилучшим образом и осознаёт свое предназначение: ее пол становится оружием по типу того, как в «Игре престолов» оружием становятся половые акты[112].

Здесь Толкин опирается на англосаксонскую поэму «Юдифь» из Кодекса Ноэля — манускрипта, в котором содержится единственный экземпляр «Беовульфа». Это пересказ библейского предания о Юдифи. В нем повествуется о мудрой и сильной женщине, народу которой угрожают ассирийцы во главе с полководцем Олоферном. Она опаивает врага и, пока он лежит в собственной спальне, отсекает ему голову.

Сюжет с поднявшей оружие женщиной был любим англосаксонскими поэтами. Упомянутое произведение возникло во время бесконечных грабительских набегов викингов на Англию. Эти качества — храбрость и силу духа — Толкин воспроизводит в современных условиях. Эовин демонстрирует, что, будучи женщиной, она может сыграть важную роль на поле битвы и стать рукой провидения, — именно поэтому она специально распускает