На территорию кампуса Колумбийского университета Саймон вошел через центральные ворота, что на углу Бродвея и Сто шестнадцатой улицы. Те самые ворота, через которые он, старшеклассник, вошел сюда в первый раз, когда они с отцом приходили в университет в день открытых дверей, чтобы поближе познакомиться с предполагаемым местом учебы. Его отец, самый замечательный человек на свете, работал инженером-электриком в объединении IBEW[40]. И Саймон трепетал при мысли о том, что и его сын тоже когда-нибудь станет учиться в старейшем, входящем в Лигу плюща, университете страны.

Рядом с отцом Саймон всегда чувствовал себя в полной безопасности.

Но за две недели до окончания школы случилось непредвиденное: отец Саймона скоропостижно умер по пути на работу в Милберн, штат Нью-Джерси. С ним случился инфаркт. Это был страшный удар для семьи и во многом начало конца. Когда у Саймона появились свои дети, он все старался припомнить, каким был его отец для него самого – так прилежный ученик старается подражать мастеру, – хотя при этом у Саймона всегда оставалось чувство, что он до отца недотягивает.

Любят ли его дети так же, как сам Саймон любил своего отца?

Почитают ли они его так, как он почитал отца?

Дает ли он своим детям то же ощущение безопасности, какое у него самого было рядом с отцом?

И главное: заботился бы его отец о своей дочери, не спуская с нее глаз, допустил бы он, чтобы она превратилась в наркоманку? Стал бы безвольно стоять рядом, когда стреляют в его жену?

Такие мысли мучили Саймона, когда он ступил на территорию кампуса, где провел четыре года.

Мимо него куда-то спешили студенты, большинство со склоненными головами. Самое время отпустить ворчливое замечание, вот, мол, она, современная молодежь, они ничего не видят и не слышат вокруг себя, уткнулись в экранчики своих смартфонов и заткнули уши пробками наушников, словно хотят отгородиться от всего мира и среди людей оставаться в одиночестве. Но ведь и его поколение было таким же «плохим», так что какой в этом смысл?

Саймон увидел бронзовую статую Афины, древнегреческой богини мудрости, сидящей на троне. Если подойти поближе, в складках ее одежды возле левой ноги можно разглядеть маленькую сову. Легенда гласит, что из группы первокурсников первый, кто заметит эту сову, обязательно станет лучшим выпускником в своей группе. Левую руку Афина вытянула вперед, как бы приветствуя гостей, но Саймон иногда в этом видел недоуменный жест своей бабушки.

– Э-эх, ну что тут поделаешь? – бывало, говаривала она.

Снова зазвонил телефон. Это была Елена Рамирес.

– Есть что-то новое? – спросил он.

– Да, и много чего.

Елена лишь вкратце коснулась того, что заставило ее отправиться в штат Мэн: просто сказала, что с этими усыновлениями что-то не так. Зато подробно остановилась на том, как ее технический специалист помог ей обнаружить на генеалогических сайтах много интересного. Саймон как раз поднимался по ступенькам здания Библиотеки Лоу. Он то ли сел, то ли рухнул на прохладный мрамор, слушая беглый рассказ Елены про усыновления, про сводных братьев, про веб-сайты с услугами по анализу ДНК, про внезапные смерти.

– Значит, кто-то пытается от них избавиться, – улучив момент, вставил Саймон.

– Да, похоже на то.

Когда Саймон узнал, что Пейдж, тоже подписавшаяся на такой же тест, не оказалась кровной родственницей убитых, в своих чувствах по этому поводу он разобраться не мог. Казалось бы, эта информация должна его утешить – разве она не означает, что он действительно ее отец? – но потом в голове у него возникла одна мысль.

– Наверняка мы этого знать не можем, – сказал он.

– Что наверняка мы знать не можем, Саймон?

– Что Пейдж не их сводная сестра.

– Не поняла?

– А вдруг Пейдж не указала своего настоящего имени. Я читал, было несколько случаев, когда люди предоставляли не свои образцы для анализа, или называли чужое имя, или что-то еще. Так что, возможно, она и есть тот самый родственник с инициалами.

– Н. Б.?

– Да.

– Нет, Саймон, этого быть не может.

– Почему?

– В списке он обозначен как мужчина. Если бы Пейдж отправила собственный образец, пусть даже и назвалась чужим именем, ясно было бы, что он принадлежит женщине. Этот принадлежал мужчине. Так что Н. Б. не может быть Пейдж.

– Но может быть, она использовала другой псевдоним.

– Все может быть. Но сейчас мы изучаем страницу Генри Торпа. На ней список всех его родственников. И среди них нет ни одной женщины ближе, чем троюродная сестра.

– И все же я не совсем понимаю. Как с этим связана Пейдж?

– Возможно, как-то через Аарона, но я еще не знаю точно. Может быть, мы как-то не так смотрели на это.

– Как так?

– Может быть, ваша дочь предоставила не свой образец ДНК, а кого-то другого.

– Я тоже думал об этом, но зачем?

– Не знаю. Нам нужно проследить все ее передвижения. Может быть, Пейдж что-то обнаружила. Что-то такое, что привело ее к Аарону.

Саймон, подумав немного, сказал:

– Давайте вернемся обратно и посмотрим, что нам известно наверняка.

– Давайте.

– Начнем с того, что у всех этих людей один и тот же родной отец.

– Да.

– И все это почему-то хранилось в тайне. Ни в одном документе об усыновлении имя отца не указано.

– Насколько нам известно сейчас, нет, – сказала Елена.

Саймон переложил мобильник из правой руки в левую.

– Вы читали что-нибудь про дела, где врач, специалист по бесплодию, для оплодотворения своих пациенток использовал собственное семя? Одно такое дело было, кажется, в Индиане, женщина там нашла на таком вот сайте восемь неизвестных ей братьев и сестер, то есть что-то похожее на то, о чем вы рассказываете, а потом все они встретились и вычислили этого врача, обнаружили, что он использовал собственную сперму, выдавая ее за сперму из банка, или как там это называется.

– Да, помню, – сказала Елена. – Это далеко не единичный случай. Одно крупное дело раскрутили в штате Юта, в Канаде тоже было такое.

– Что-то тон у вас скептический.

– Я просто не понимаю, как это может быть связано с нашим делом. В тех случаях женщины не отказывались от своих детей, их никто не отдавал в чужие семьи. Эти дети были для них желанными.

Она, пожалуй, права.

– И все-таки что-то мы упускаем, – сказал он.

– Согласна. Я собираюсь еще раз заняться этой Элисон Мэйфлауэр, ведь это она устраивала все усыновления. Попробую припугнуть ее тюрьмой, в бою все средства хороши. Еще попытаюсь заинтересовать ФБР, но это придется делать неофициально.