Так вот какова она, эта нездоровая, извращенная связь – она замешана на общей крови.

– Ты как-то говорила о том, что значит опуститься до самого дна, – сказал Саймон с таким тяжелым камнем на сердце, что ему было трудно дышать, – о том, что ты фактически заставила мать убить человека…

Пейдж крепко зажмурилась, так крепко, будто не хотела ничего ни видеть, ни слышать.

– …но выходит, она убила не просто человека…

Оба знали, какие слова за этим последуют. Пейдж сидела с закрытыми глазами, напряженно ожидая удара.

– …она убила собственного сына.

– Папа, ей ни в коем случае нельзя говорить об этом.

Саймон покачал головой, вспоминая, что́ они с Ингрид говорили друг другу, сидя на скамейке в Центральном парке.

– Больше не будет никаких тайн, слышишь, Пейдж?

– Папа…

– Твоя мать сама призналась мне, что это она убила Аарона.

Пейдж медленно повернулась к нему лицом, и Саймон подумал, что еще никогда не видел у нее такого ясного взгляда.

– Но это же не простая тайна, – сказала она. – Ведь это убьет ее.

Сквозь дверь до них донесся радостный, певучий голос Ингрид.

– Обед готов! Всем мыть руки!

– Ей нельзя говорить об этом, папа.

– Это все равно может открыться. Возможно даже, она уже знает.

– Не знает, – сказала Пейдж. – В агентстве по опекунству документации нет. Правду знаем только мы.

Они встали и пошли обедать. Все пятеро, Саймон, Ингрид, Пейдж, Сэм и Аня, уселись за круглый стол. Сэм стал рассказывать про своего нового бестолкового товарища, с которым он делает лабораторную работу по психологии. Было очень смешно. Ингрид весело смеялась, прямо до слез. Она поймала взгляд Саймона, и этот взгляд говорил о том, что она счастлива, и еще этот взгляд говорил: «Помнишь, как мы с тобой сидели рядом на скамейке в парке? Там мы были с тобой так же счастливы, как и сегодня. Но сейчас наше счастье еще полнее, потому что рядом с нами наши дети. Вот она, эта минута чистого блаженства, и как хорошо, что мы с тобой это понимаем».

Саймон посмотрел на сидящую напротив Пейдж. Пейдж ответила ему понимающим взглядом.

Их тайна тоже присутствовала за этим столом.

Если Саймон будет молчать, тайна так и останется навсегда с ними.

И что хуже, думал он, жить вместе с этой постоянно терзающей душу тайной или поделиться ею с женщиной, которую он любит, сказать ей, что она убила собственного сына?

Казалось, ответ на этот вопрос ясен. Может быть, завтра что-то изменится. Но что делать сегодня, Саймон знал.

Пусть Саймон и не заслонил собой Ингрид от пули, когда Лютер стрелял в нее. Но он заслонит ее сейчас, как бы ни было ему от этого больно. Он слушал удивительный смех жены и знал, что готов отдать что угодно, лишь бы слышать его всегда.

И Саймон дал себе торжественную клятву. Больше между ними не будет никаких тайн.

Кроме этой одной.

Автор (время от времени ему нравится говорить о себе в третьем лице) хотел бы поблагодарить следующих людей, которых он перечисляет в произвольном порядке: Бена Севьера, Дэвида Иглмена, Рика Фридмена, Диану Дисеполо, Селину Уолкер, Энн Армстронг-Кобен и, конечно же, мальчиков из «BMV Group» – Питера ван дер Хайда, Дэниела Мадониа и Джона Байрена за то, что они помогли ему понять некоторые нюансы в профессии Саймона.

Автор (это опять же я) хочет также выразить свою признательность Мэнни Эндрюс, Мариките Блумберг, Луису ван де Бику, Хезер Груи, Мэйшу Айзексону, Роберту и Ивонне Превиди, Рэнди Спрэтту, Эйлин Воган и Джуди Зискинд. Эти люди (или их родные и близкие) сделали щедрые пожертвования в предложенные мной благотворительные организации в благодарность за то, что я поместил в свой роман их имена. Если вы хотели бы и в будущем участвовать в подобной акции, пожалуйста, посетите сайт HarlanCoben.com или напишите по адресу: [email protected] для получения более подробной информации.