– До обеда мы свободны, – покачал я головой. – Так что пошли домой. Феникс скоро проснется и проголодается, а тебе не мешало бы немного отдохнуть.

– Но…

– Для нас работы сейчас нет.

– Да… ты прав. До вечера убийца будет отсиживаться в своем логове. – Марина вытерла остатки слез и сжала кулачки. – А потом!..

Что будет потом, она не сказала, но её настрой мне понравился. Мы вернулись домой, разбудили Феникс и сели завтракать. Потом девушки разложили на столе карту города и стали продумывать маршрут охоты.

А я, наконец, вспомнил про подарок Феникс и занялся им. Нож мне понравился с первого взгляда: тяжелее и длиннее обычных боевых ножей – тридцать пять сантиметров, с хорошим, гибким клинком и удобной рукоятью. Взяв его в руку и несколько раз взмахнув, я понял, что он словно сделан под мою руку. Мечи и кинжалы всегда казались мне слишком длинными, а стандартные боевые ножи коротковатыми и легкими.

Понравилась мне и ровная форма лезвия с полуторной заточкой и узким острием, как раз для быстрых колющих ударов. Зато твердая обратная сторона клинка и большая крестовина позволяла спокойно отбивать удары, нанесенные не только ножом, но и кинжалом или легким мечом. Металл ножа был темным, и это тоже хорошо – ночью блестеть не будет.

Но главное достоинство лафорельских ножей, из-за которых они и стоили дороже многих мечей, было в другом.

– Феникс, это ведь чистый клинок? – на всякий случай уточнил я.

– Да, конечно. Знаешь, что делать?

– Да.

Я ушел в ванную и, взяв нож в левую руку, над раковиной сильно порезал правую. Кровь быстрым ручейком побежала по лезвию ножа и впитывалась в металл. Рана быстро закрылась, и мне пришлось еще раз порезать руку. Вскоре от рукояти пошло тепло, я переложил нож в правую руку и задумался, какое имя дать оружию? Перед глазами почему-то появился образ рассерженной Феникс, и ответ пришел сам собой…

Положив нож на стол, я помыл руки и раковину от крови. А потом вышел из ванной, закрыл дверь, посмотрел на ладонь и… нож появился в ней. Это оружие невозможно потерять или украсть. И теперь меня нельзя разоружить – лафорельский клинок всегда будет со мной. Его можно выкинуть на дно океана или запереть в сейфе, но по первому зову он появится в моей руке.

Этим вечером Марина не просто ходила по городу – она рыскала, как охотничья собака. Перебегала с одной улицы на другую, внимательным цепким взглядом прощупывала всех мужчин и искала убийцу. А мы с Феникс едва поспевали за ней.

Вот только никаких результатов это не дало. В час ночи я чуть ли не силой потащил Марину домой, потому что она собиралась до утра искать маньяка, а смысла в этом никакого не было…

На следующий день я с утра отправился в отдел. Хмурый, не выспавшийся Владислав вполуха выслушал меня, кивнул пару раз и послал. Я так и не понял, куда именно. Мне хорошо было видно, что в успех моего плана никто не верит. Так что, забрав свежие материалы по делу, я вернулся домой.

Ничего принципиально нового я не узнал, мы по-прежнему топтались на месте, не в силах найти маньяка. Все, что оперативный отдел мог сделать – он сделал. Всех специалистов, которых мог привлечь – привлек. В любом другом случае всех принятых мер с лихвой хватило бы для поимки убийцы, а в этом деле у нас даже подозреваемых не было! В поиске ответов я решил перечитать статьи про известных маньяков…

– А что такое маска нормальности?

С головой уйдя в интернет и поиски решения, я не заметил, как ко мне подошла Марина.

– Это… гадкая вещь.

От напряжения у меня уже закипали мозги, а я все никак не мог придумать ничего толкового. Поэтому я посчитал, что небольшой перерыв мне не помешает, и решил немного поболтать с девушкой.

– Как ты думаешь, почему серийных убийц так сложно ловить?

– Не знаю. Может быть, потому, что они хорошо прячутся?

– Не в этом дело. У серийных убийц нет обычного мотива. Люди не убивают других людей просто так, всегда есть причина, будь то месть, жажда денег или лишняя рюмка водки. По этому мотиву их можно вычислить. Кроме того, чаще всего убийца был знаком со своей жертвой, и таким образом можно найти его. Отдельно идут заказные убийства, но и их можно раскрыть, ища cui prodest[51].

– А маньяки убивают просто так?

– Нет. У серийных убийц есть свой мотив, но его, мягко сказать, сложно понять нормальным людям. И вот тут возникает интересный вопрос. Если маньяки неадекватные люди, психически больные, то почему их так сложно найти? Неужели по его лицу не видно, что он кровавый мясник, одержимый психопат?

– Но ведь… чаще всего не видно! – немного удивленно воскликнула Марина. – Я слышала по телевизору, что маньяки в обычной жизни спокойные люди.

– Вот именно. Даже близкие родственники некоторых серийных убийц и не подозревали, с кем живут. Соседи, коллеги по работе, друзья: никто ничего плохого не мог сказать про психически ненормального человека.

– В тихом омуте…

– Вот это и называется «маска нормальности». Долгое время считалось, что серийные убийцы могут превосходно притворяться и придерживаться линии поведения, которую в обществе принято считать нормальной. Однако все гораздо сложнее. Маска нормальности захватывает и глубинные слои психики. Маньяк не притворяется спокойным, адекватным человеком – он на самом деле абсолютно нормальный и даже добрый человек, пока его не потянет на очередное убийство.

– Но как такое вообще возможно?

– Хороший вопрос… Считается, что все дело в самих убийствах. Это мощная эмоциональная разрядка. Убийца настолько сильно «выпускает пар», что потом ведет себя совершенно спокойно, миролюбиво и неконфликтно. Поэтому все вокруг считают его добрейшей души человеком. Еще бы! Он ведь не ссорится по пустякам, и там, где обычный человек пошлет матом, а то и врежет, маньяк просто промолчит, уйдет от конфликта.

– Чтобы потом отыграться на другом, ни в чем не повинном человеке…

– Вот именно. Будешь чаю?

Марина удивилась, но согласилась. Мы с ней пришли на кухню и там продолжили разговор.

– Впрочем, все это касается только организованных убийц с ярко выраженной маской нормальности. Неорганизованные убийцы другие, угрюмые, нелюдимые с дурной репутацией. Они плохо заметают следы и их быстро ловят.

– А тот, кого мы ловим, он какой убийца?

– Сама как думаешь?

– Судя по всему – организованный.

– Вот в том-то все и дело! Этот мясник – организованный маньяк и с ярко выраженной маской нормальности. И это, пожалуй, единственное, что можно с уверенностью про него сказать. Во всем остальном у нас только догадки.

– Какие?

– Ну, например, причина убийств. Специалисты отмели мотивы: наживы, изнасилования, сексуального доминирования, мести. Убийца убивает быстро, не причиняя жертве лишних страданий, а это крайне не характерно для таких типов серийных маньяков. Так что наш урод, скорей всего, миссионер или визионер, – видя, что Марина не понимает, я разъяснил ей: – Миссионеры убивают во имя некой «великой» цели, например – сделать мир чище, убивая проституток. А визионеры действуют по приказу «высшего существа», бога или инопланетян, которые, конечно же, существуют только в их больном воображении.