Мы сцепляемся взглядами и долго сидим в тишине.

— Понимаю, — наконец, говорит Рус. — Кажется, впервые по-настоящему тебя понимаю. Так что, значит, среди всех них… только Лея?

Я едва уловимо киваю. Даже не осознавая до конца значимость этого кивка.

— Теперь понятно, почему я получил в рожу. И не могу тебя винить, я поступил бы так же, — он замолкает ненадолго. — Ладно, мне пора, Мышку завтра сдаю в роддом, надо подготовиться.

Он встаёт из-за стола и протягивает мне руку. Никак не привыкну, что мы снова друзья, но осознание этого заставляет скупо улыбнуться.

— Жене привет, — говорю я.

— Ещё чего! — ухмыляется он и разворачивается на выход. Сделав два шага, оборачивается и добавляет. — Извинись перед звездной девочкой за меня.

Я снова киваю. Че скрывается за дверью, я задумчиво смотрю на разрисованную салфетку перед глазами. Мы наворотили много дел, и каждый из нас получил по заслугам. Кроме нее… ей досталось за компанию. Достаточно ли будет извинений?

Я еду домой и привожу себя в порядок. Душ, чистая одежда, нормальный обед. Нетерпеливо меряю шагами квартиру в ожидании часа, когда будет пора выдвигаться. Прокручиваю в голове сотни слов, которые должен сказать, сотни вопросов, которые необходимо задать. Но в голове все равно, раз к разу, возникают картинки, которые увлекают совсем не туда.

Мягкая улыбка, теплый взгляд, она сонно щурится от солнца, бьющего прямо в лицо. Касается моего плеча, берет руку в свою ладошку, переплетает наши пальцы. Все это было правдой. Никакой лжи, никакого предательства. Я так глупо просрал лучшее, что было в моей жизни. Есть для нас шанс теперь? После стольких лет, ошибок, боли и жажды мести? У нее есть ребенок. Значит, есть и тот, кого она пустила так далеко, что позволила навсегда стать частью своей жизни. И от этой мысли меня всего ломает. Ведь я не смог так же.

Едва часы приближаются к восьми вечера, хватаю куртку и вылетаю из квартиры. Нет сил больше сидеть здесь наедине со своими мыслями, лучше сделаю это там, под ее подъездом. За несколько дней уже привык к виду кирпичных стен и квадратных окон, за которыми течет своя размеренная жизнь. На улице ещё тепло и кожанка отправляется на заднее сидение в тайной надежде, что Лея снова появится с обнаженными плечами, и я смогу снова коснуться ее. Хотя бы так, невзначай.

Сердце подпрыгивает в груди от этой мысли, сбивается с ритма и снова запускается, но уже галопом. Пожалуй, я всегда знал, что это она. С первого взгляда, с первого прикосновения тело подкидывало подсказки. То, как кололо кончики пальцев от ее кожи, как учащалось дыхание, едва она входила в помещение, как скручивался узел в груди от ее холодного взгляда. Тело всегда знало, понимало то, что неведомо глазу. Господи, как же я снова хочу ее коснуться. Сжать в руках, теперь точно зная, кто эта женщина. Раствориться в ней, отключить чертовы мозги и просто вспомнить каково это — принадлежать ей.

Теперь, когда я знаю правду, все играет другими красками. Я прижимаю ее к стволу дерева, жёстко сминая губы в нетерпеливом поцелуе — кровь закипает внутри. Она садится передо мной на колени — немеет все тело. Она подо мной — такая холодная и горячая одновременно — воздух в легких заканчивается, не вздохнуть.

Ближе к девяти, когда уже стою напротив ее подъезда и крепко завяз в своих фантазиях, вижу, как она возвращается откуда-то с сыном. Она снова в легкомысленном платьице и совсем без косметики, так, что почти можно узнать Лею. У мальчишки в руках огромный световой меч, и я невольно смеюсь, понимая, что и мелкому она привила любовь к звездной саге. Бедный пацан, неужели и его пытали многочасовым просмотром скучных фантастических фильмов, как когда-то меня? Хотя сейчас, спустя годы, это одно из лучших воспоминаний.

Мальчишка ужасно похож на нее, светлый, кудрявый, жизнерадостный. И она с ним такая… какой и должна быть прекрасная мать: держит его за руку, широко улыбается, отвечает на все его вопросы. Её глаза сияют, когда она смотрит на него, а я умираю от этого зрелища. Все кончено, да? Чтобы я ни сделал, чтобы ни сказал, нас уже никогда не будет. Ничего уже не повернуть назад, не стереть наше прошлое и не переписать его.

Так зачем я здесь?

Тонкая тюль скрывает меня от пристального взгляда мужчины внизу. Александр стоит прямо под окнами, облокотившись на капот своей машины. Руки скрещены, голова задрана. Он, как и я, стоит так уже очень долго. По крайней мере, с тех пор, как я уложила Матвея.

Я делаю глубокий вдох, расширяя легкие до предела, может, получится отключиться от переизбытка кислорода и избежать этого удручающего разговора? Хотя взрослые девочки так не поступают, да? Вытираю потные ладошки о цветастые занавески и в очередной раз уговариваю себя спуститься вниз. Часы на стене выжигают глаза приговором: половина одиннадцатого, уже полчаса, как я обещала ему выйти. И я сделаю это, сделаю, просто мне нужна ещё минутка. Две.

Александр слегка переминается с ноги на ногу и достает из внутреннего кармана куртки сигареты. Меня ужасно бесит эта его новая привычка, но кто я такая, чтоб указывать ему, как гробить свою жизнь. Всего лишь сутки назад я искренне считала, что он заслуживает мук медленной смерти, а сейчас не знаю, что и думать.

Я ждала чувства триумфа, когда он поймет, кто и зачем сделал это с ним. Предвкушала сладкое чувство удовлетворения от последнего гвоздя в его гробу. Мечтала, да, мечтала годами, как увижу в его глазах понимание за что и, возможно, в самых смелых из них, я видела и раскаяние.

Но все совершенно незаметно для меня встало с ног на голову. Всего пара фраз, несколько красноречивых взглядов и твердых уверений и я уже ни в чем не уверена.

Прикрываю глаза, силясь побороть эту иррациональную потребность услышать оправдания. И взываю к высшим силам, кто бы они ни были, дать мне уверенности в себе и своей правде.

Когда вновь обращаю взгляд на улицу, Александр остервенело отбрасывает окурок в сторону и размашисто шагает к подъезду. Что он собирается делать? Секунду спустя раздается звонок домофона. Не может быть.

— Как ты узнал номер квартиры? — шиплю в трубку.

— Высчитал. Открой мне, — прерывисто, четко, жестко.

Почти бессознательно я нажимаю на кнопку и слышу характерный звук открывания двери. Мгновенно меня настигает негодование. Дура, какая же дура! Не собиралась же тащить его сюда для этого нелепого разговора, за стеной спит Матюша, а вероятность того, что разговор пройдет в спокойном ключе стремится к нулю. Но я не успеваю даже придумать запасной план, как раздается стук в дверь.

Александр выглядит вполне спокойно, не смотря на эмоциональную сцену у подъезда. Я беззвучно приоткрываю дверь шире, приглашая его зайти. Он не тушуется ни секунды, в отличие от меня, он явно настроен решительно и все уже давно обдумал. У него на чаше весов стоит не так много, как у меня, очевидно, и меньше факторов "против".