— Лея?

Звенья цепи не вставали на место. Они плясали перед глазами, мерцали зудящей мыслью, запутывали все больше. То сжимали в тиски, то ускользали сквозь пальцы. Я все пытался ухватиться за них, заставить застыть, хоть на мгновение, чтобы просто взглянуть на них тщательнее, найти им место в череде хаоса, но все было тщетно.

А потом…

— Лея? — скорее выдох, чем звук.

Неверие. Страх. Боль.

Мозг начертил карту по подсказкам и показал, где зарыт клад — в прошлом. Отметил все, что уже лежало на подкорке: реакция тела, мозга, ее слова, чертовы запонки, "одуванчик" и… эти веснушки. Под слоем грима, что день ото дня скрывал от меня истину их было не разглядеть, но сейчас, стоило только коснуться взглядом ее кожи, проскользить от переносицы к щекам и обратно, очередной тупой спазм скрутил все внутренности.

Маскарад. Она уже говорила это однажды, а я понял совсем не так. Взгляд, жесты, волосы… все было другим. Но за всем этим скрывалась она.

Единственная, кому я позволил пробраться в сердце.

Единственная, кто посмела его задеть.

И как я не увидел этого раньше?

В груди что-то жжется, скачет, требует моего внимания. Сердце словно рвется вперед, к тому, что так долго ждало, жаждало, искало, но на смену этому странному, иррациональному чувству радости приходит другое, не менее сильное: ярость. Она вскипает в крови, отдается гулом в ушах, сводит кости и мышцы. Какого хрена она это сделала?!

Мы стоим напротив друг друга, должно быть, уже целую вечность. Наши взгляды скрещиваются в безмолвном поединке, накаляют воздух, требуют оппонента сложить оружие. Но я не сдамся. Не сегодня.

— Зачем? — сквозь зубы выдавливаю я.

Больше всего на свете хочется сейчас подойти к ней, взять за тонкие плечи и вытрясти ответ. Но я не делаю этого, сделать этот шаг, все равно, что шагнуть в прошлое, а оно как болото, затянет, не успеешь осознать. Но мне нужно узнать правду. К чему это все? Зачем являться в этом отравляющем образе и ломать то малое, что я сумел сохранить? Неужели той мелкой мести за мои прегрешения было недостаточно?

— Зачем? — тихо спрашивает она, словно не веря, что я снова это произнес. — Зачем?! — уже громче, почти истерично. — Ты просто уничтожил меня тогда! Растоптал, лишил всего! Этого тебе кажется недостаточно для мотива?

— Ты бредишь, — выдыхаю я и устало сжимаю переносицу. Девчонка неадекватна. Сбрендила. Поехала кукушкой. Что она несёт? — Где ты была все это время? Лечилась в психушке?

— Какой же ты… гад, — выплевывает она, и я замечаю, как ее трясет. На ней лишь тонкое летнее платье, а сентябрь в этом году неласков, вот и ещё одно подтверждение неадекватности: неспособность правильно одеться.

Стягиваю с себя кожанку, делаю несколько шагов к девчонке и накидываю куртку ей на плечи. Та дёргается от меня так, словно ее шибануло током. Смотрит бешеным взглядом, пытается сбросить с плеч мою подачку.

— Не дергайся, ненормальная, — раздражаюсь я.

— Убери от меня свои руки! — психует она.

— О, ещё пару дней назад ты говорила совсем другое, — ехидно замечаю я. — Так хотела ещё раз оказаться в моих руках, что затеяла это представление? Я сражен.

Слова звучат зло и броско, но за ними стоит такая горечь, что кончик языка жжет. "Зачем, зачем, зачем?" — заезженная пластинка в голове.

— Ублюдок, — снова выплевывает она. Задирает голову и пронзает меня взглядом полным ненависти. — Не можешь признаться даже сейчас? Даже смотря мне прямо в глаза?

— Да о чем ты вообще говоришь? Признаться в чем? Что когда-то обманул тебя — хорошо, признаю. Довольна? Мы с Русом не в первый раз так развлекались. Но ты сполна отомстила мне, пытаясь выставить соучастником своих глупых махинаций. Так к чему это все, Лея?

Это имя, произнесенное вслух после стольких лет безмолвия, откликается зудящими беспокойством в груди. Она все еще там… не верится даже. Застряла, как заноза — не вытащить, не смириться.

— Моих махинаций? — она отшатывается от меня, проводит рукой по длинным глянцевым волосам, делает глубокий вдох. — Ты поимел меня и в прямом и в переносном смысле. Разыграл, как карту со своим дружком на пару, а потом подставил, лишив работы и будущего. И смеешь сейчас задавать мне эти идиотские вопросы? Серьезно? Зачем я тебя подставила? Отплатить той же монетой!

Она склоняет голову на бок и смотрит холодным взглядом, таким, от которого стынут ледники. Не удивительно, что мой мозг так долго не мог сложить картинку со своими ощущениями: этот взгляд серых глаз больше не принадлежит той девчонке, которую я знал. И это самое разительное в ней изменение. Но что за бред она несёт?

Выуживаю очередную сигарету, поджигаю, облокачиваюсь на стену подъезда справа от нее и затягиваюсь.

— Ну, давай, расскажи мне свою версию событий, а я поделюсь своей. Уверен, ты будешь удивлена, — криво улыбаюсь я.

Это сколько нужно иметь фантазии, что переиначить события тех лет? Чтобы убедить себя, что я — зло, которое нужно наказывать. Я ведь много раз прокручивал у себя в голове нашу встречу, размышлял, как это было бы вновь столкнуться с глупой девчонкой. И никак не ожидал, что разум ее подведёт. Выслушать ее измышления, сдать на руки к Санта Клаусу и дело с концом. Жаль только мальчишку — больная на голову мать ничем не лучше лживой суки, что была у меня.

От короткой вспышки маленького белокурого пацана перед глазами внутренности снова стягивает узлом. Значит, у нее кто-то есть. Или был, раз появился ребенок. Серьезные отношения, такие, которых так жаждало мое подсознание до момента ее глупого предательства. Почему эта информация так задевает? Откуда этот озноб по позвонкам? Слишком много вопросов, слишком мало ответов.

— Я ввела те чертовы полисы, которые ты принес. А потом оказалось, что по ним заявлен страховой случай. Меня несколько дней таскали по допросам с пристрастием, пытаясь выставить виноватой. Я звонила тебе каждый чертов час, пытаясь получить помощь, а ты сказал им, что не знаешь, о каких полисах речь. Так просто. Подставить наивную девчонку, влюбленную в тебя по уши оказалось нетрудно, да? Она сделает ради тебя что угодно: внесет полисы задним числом, пропустит мимо ушей перешептывания за спиной и косые взгляды, допустит, чтобы с ее телефона велись переговоры с партнерами по поводу грязной схемы. Кто ей поверит потом? Кто пойдет против замдиректора, да?

Лея сжимает себя руками, ежится даже под тяжестью моей куртки. Её колючий взгляд ни на секунду не отпускает мое лицо. Она хочет увидеть реакцию на свои слова.

— Как гладко, — выдыхаю я дым. — Есть только пара нюансов, которые не вяжутся с твоей чудесной историей. Я не приносил никаких полисов и точно знаю, что факсимиле для их заверения не подходит. Вот такой косяк, дорогая, — развожу руки в стороны и снова подношу к лицу никотиновую отраву.