– Не было? То есть совсем ничего не случилось?

– Ты, разумеется, не веришь.

– Пол, я тебе верю, еще как! Мне бы ты не солгал.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут.

– Вот ты говоришь, что знаешь, а сам, не раздумывая, принял на веру, что я что-то сделал. Даже не спросил меня. Ты просто веришь на слово людям вроде Августуса и Иэна.

– Послушай-ка, Пол, ты должен признать, что был на это способен. Еще раньше был. А малявка Ди-Анна так дразнила тебя…

– Конечно, я был на это способен. И ты был на это способен. Августус был способен на это. Иэн был… Любой был на это способен, но я ничего не делал.

– Что же тогда такое с Аланной? Она сошла с ума?

– Право слово, милый, завязывай ты с мелодрамами! Не надо сходить с ума, чтобы выкинуть нечто подобное. Аланна всегда ревновала Ди-Анну ко мне. Думаю, она просто пошла однажды к матери и рассказала нечто про нас, а мать велела ей не глупить. Поставила доченьку на место, и ей надо было доказать свою правоту и поквитаться с нами. Вот и выдумала эту историю. Правда, теперь ей придется поддерживать свою легенду. Бояться врунишке преисподней до беспамятства. Надеюсь.

– Пол, минуточку… зачем же ты во всем сознался?

– Ни в чем я не сознавался. Просто ничего не отрицал. Да и с чего бы мне было отрицать? Они же всему поверили с самого начала. Услышали то, чего ждали услышать все это время. Они меня ненавидели.

– Это совершенно не так!

– Ладно, плевать. Такие люди стали мне естественными врагами с тех пор, как мне сравнялось десять. Не стоило вообще с ними связываться. Да я бы и не связался, если бы не ты. Теперь я для них ничтожество… И пусть, не возражаю.

– Послушай, бога ради, давай будем до конца честны. На самом деле ты во всем винишь меня, так? Ладно, тогда мне остается лишь одно. Раз уж я, как ты говоришь, не поверил в тебя, я вернусь к Августусу и компании – включая Свендсонов – и расскажу им правду.

– Крис, если ты посмеешь так поступить, – теперь Пол разозлился по-настоящему, – то ты даже ниже их! Ты самый грязный и ничтожный лицемер и пресмыкающийся Иуда из всей их шайки!

В кои-то веки мне удалось его перехитрить. Я радостно расхохотался.

– Думаешь, я правда пошел бы на такое без твоего разрешения? Значит, ты доверял мне не больше, чем я тебе! Мы квиты! Так может, оба расслабимся? Смотри, минут через десять будем в Индио. Давай найдем бар и пропустим по паре стаканчиков? Что скажешь?

Сразу Пол не уступил, но я знал его. Мы отыскали бар и выпивали там несколько часов, пока не наступил вечер и в заведение не набились работники окрестных ранчо. Потом мы отправились в Лос-Анджелес. Возможно, за время «ретрита» в Юрика-Бич мы наработали хорошую карму, и я умудрился не разбить машину или хотя бы не угодил в тюрьму за пьяное вождение. Когда мы наконец на ватных ногах поднялись в квартиру, то там Пола ждала повестка с приказом явиться через пару недель в лесоводческий лагерь.

В следующие дни мы занимались тем, что покупали вещи, которые Пол окрестил «приданым»: плотные синие джинсы, свитера, теплые носки и крепкие ботинки, которые понадобятся ему в лагере в качестве рабочей одежды. Неизбежность долгой разлуки сделала нас ласковыми и внимательными друг к другу. Агрессия Пола начисто испарилась; он ни словом не упомянул Свендсонов. С общего согласия, мы забросили большую часть правил, но по-прежнему медитировали по утрам и вечерам. Зато после вечерней сессии пили настоящие коктейли и ужинали – либо дома, либо в ресторанах – мясными и рыбными блюдами.

– Мне сейчас просто духу не хватает быть вегетарианцем, – признавался Пол. – К тому же кто знает, чем меня станут кормить эти старые подлые пацифисты. Человечиной, небось.

За день до отправки он вдруг решил постричься «под ежик».

– В конце-то концов, раз уж твоя старая женушка решила пойти в монахини, так почему бы и постриг заодно не принять?

Наутро я с печалью отвез его в небольшой город, располагавшийся среди апельсиновых рощ, далеко на восток от Лос-Анджелеса. Было условлено, что Мэй Гриффит, супруга лагерного директора, встретит Пола на пикапе и отвезет его в горы. По дороге Пол вновь принялся вспоминать свою былую жизнь.

– Видели бы меня сейчас Бабс и контесса! – меланхолично воскликнул он.

Я изо всех сил старался приободрить его.

– Скажи, а что вообще подтолкнуло тебя отправиться в Европу?

– Милый, никогда не спрашивай о таких вещах американцев. Американцы просто обязаны съездить в Европу и убедиться, что все разговоры о ней – брехня.

– И как, убедился?

– О да, еще как. Но что толку об этом говорить? Надо самому все испробовать.

– Славно. Теперь твоя Европа – лагерь. Твои контесса и прочие знакомые ни за что бы не осмелились приехать в подобное место. Да их и не впустили бы. Спорю, туда пройти незваным гостем куда трудней, чем на самую элитную вечеринку! А парни из лагеря и вообразить бы не смогли, на что эти гулянки похожи! Но ты удивительный тип, если не сказать уникальный: побывал и там, и там!

Тут Пол немного приободрился: на некоторое время мне удалось представить ближайшее будущее в пленительном свете.

Наконец мы достигли места встречи – склада у железнодорожного депо, где хранились собранные в окрестных рощах апельсины, лимоны и грейпфруты. В воздухе витал приторный цитрусовый дух, от которого было не скрыться. Стояла жара.

– Смотри, – сказал я, – это, должно быть, она, в машине у стены. Вроде бы говорили про синий пикап, да?

– Последний пикап твоей женушки, – мрачно пошутил Пол.

Мэй Гриффит, молодая жизнерадостная женщина, обескуражила нас, когда приветствовала Пола в духе Друзей[112], мгновенно проникнувшись к нему теплом. Затем попросила прощения: срочно надо забрать посылку из железнодорожной конторы.

– Ей все рассказали, – мрачнея, догадался Пол. – Она знает про Юрику. Ты видел, как она улыбнулась мне, презрев отвращение?

– Чушь! Не придумывай!

– Да мне плевать. Хотят – так я им подыграю.

Услышав это, я приготовился: сейчас будет демонстрация! И впрямь, Мэй вернулась и уже приготовилась ехать, как вдруг Пол воскликнул: «Au revoir, mon amour, – обнял меня и страстно поцеловал в губы, – tu sais que je t’adore!»[113] Я тут же поцеловал его в ответ. Пусть не думают, что я на стороне врага.

Мэй Гриффит от души расхохоталась. Может, потому, что была ужасно глупа, а может, и потому, что была поразительно современной. Так или иначе, Пол, похоже, остался доволен: я воздал ему честь. Он с ухмылкой на лице забрался в кабину пикапа, и когда они с Мэй отъезжали, он уже вовсю использовал на ней свои чары.

За время, прошедшее между отъездом из Юрики