Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти жалобные крики ввели Флора в замешательство. Чёрный цвет сменился на неопределенный серый, похожий на утреннюю дымку: «Повтори, что ты сказал?», — заинтересованно прошелестел он и Док слово-в-слово повторил, но на полтона тише, чтобы настроение цветка вновь не окрасилось в чёрный.
— То есть ты хочешь сказать, что ты Саймон Кубовски из другой вселенной?
— Бинго!
Когда у людей заезжают шарики за ролики, то всегда есть что-нибудь оповещающее, как сигнал тревоги о том, что нужно бежать: истеричный смех, крокодильи слезы, сорокаэтажная матерная конструкция. Дом заполнился едва различимым писком, Флор смешал в себе все краски и снова схватился за топор, а после рванулся рубить мебель, стены, фотографии, всё, куда мог дотянуться его гнев. Док немо наблюдал, подыскивая момент, чтобы сбежать.
— Я думал этот ублюдок явился, чтобы вернуть мне мой облик! — удар топором по фотографии, где Док и Марта обнимаются на фоне луны. — Мой бланк! — удар по воздуху. — Мою жизнь…
Писк стал напоминать ультразвук. Чувствительные барабанные перепонки молодого Дока готовы взорваться, он закрыл ладонями уши, но все казалось бесполезно. Рухнув на пол, он заворочался, поглядывая то на Витю, то на Митю, которые спали безмятежным сном. И где-то среди этого насилующего мозг и душу звука, прорезались ироничные мысли Дока: «Только представь, что ты валяешься из-за писка какого-то цветка, словно в сраном комиксе про парней в трико?», — это развеселило его, что звучащий смех через боль показался Флору симфонией агонии, которую они делят пополам. Флор погладил листом топор, напомнив себе, что тот по-прежнему острый.
— Ты же Кубовски? — Док испуганно моргнул глазами. — Тогда ты вернешь мне мою жизнь и облик!
— Я не совсем понимаю, — Флор погладил листом топор, чтобы напомнить Доку о том, как понимать. — Ты не цветок с планеты Флор?
— Ты точно Кубовски!? Да! — раздраженно шелестел он.
У Дока много догадок кем может являться Флор. Он не мог понять голова болит от их количества или от звона в ушах, поэтому самым простым и верным оказалось спросить: «Кто ты?». Цветок перемялся с лозы на лозу, окрасился в цвет летней травы и прошелестел «Уолли». Док дебильно оттопырил нижнюю челюсть, словно ему только что сказали: «Вселенные смываются в УниТазы, понимаешь, дружочек?». Он уселся на пятую точку, а после принялся изучать Флора то с одного, то с другого ракурса, пытаясь найти хоть что-то напоминающее о старом друге. Голова болела от количества вопросов, которые Док сумел скомпоновать в один:
— Может, ты расскажешь, что случилось, а я попробую, ну знаешь? — они оба сомневались сможет ли он помочь.
— Хорошо, Кубовски, я расскажу тебе свою историю, — прошелестел с весенней усталостью Флор, словно этот лучик общения отогреет после холодной, одинокой зимы.
— А сколько проспят эти? — Док прекрасно знал, что около пяти часов, но решил установить более прочный контакт.
— Около пяти часов.
— И пожалуйста? Опусти топор…
Флор как-то забавно пискнул, а после топор воткнулся в пол.
18
— Мы выпивали с Кубовски, изредка добывая талоны, чтобы обменять их на что-нибудь интересное… на том и держалась наша дружба, — с необычайной тоской, как для зеленого цветка шелестел Флор.
Доку сложно удержаться от проведения параллелей со своей вселенной, где они пираты, а не обычные собутыльники, выменивающие талоны на что-нибудь интересное. Хотя он не исключал, что будь они в этой вселенной – им бы не оставалось ничего другого.
— Мечта сбежать отсюда записана на подкорке у каждого коренного бюрократа, и она не гасла в нас до того момента, пока Кубовски не сыграл свадьбу с этой Шмартой! «Всё, что мне нужно находится здесь, под носом», — цитировал Флор. — Это якобы я, Хьюго и Алина.
Флор смешно пискнул и почесал лозой листья на бутоне.
— Ты хотел сказать Сара?
— О какой Саре идет речь?
— О… а, наверное, это не так важно? — дал отмашку Док, чтобы Флор продолжал.
Флор разглядывал по-стариковски озадаченного Дока, копошившегося в собственных воспоминаниях, пытаясь найти те обрывки памяти об Алине. Единственное, что удалось откопать, да и то не целиком, а всего-навсего ощущение – фамилию. Он не помнил, как она звучит. Но вспоминал скрежет зубов с каким её обычно произносил Хьюго, и чувство обиды от того что тот никогда не рассказывает об этом. Хьюго называл это маленькой тайной, а после прикуривал сигарету и безжизненным взглядом пытался рассмотреть прореху в мироздании. Док всегда списывал это на войну, но сейчас, впервые за долгие годы – ему хочется найти Хьюго и разузнать все подробности этой истории.
— Их идиллия длилась недолго, Хьюго распирала энергия и мечта вырваться из этой вселенной, в другую ничем не похожую, без чёртовых бланков и очередей? — Док кивнул. — Я придерживался такой же политики, чего не скажешь про Алину. Она проела плешь на голове парня, прежде, чем согласилась на поиски бланка. Десять лет мы потратили на всевозможные слухи, мифы, легенды и очереди. На обмены талонов и попытки сохранить костерок безумия, что наша авантюра увенчается успехом. Алина выдохлась, и мы помышляли, чтобы вернуться домой и смириться с положением дел. Когда по чистой случайности или волей злого принтера нам подвернулся сомнительный делец, которого зовут Коллекционером. Это одержимый безумием сукин сын…
В Космовороте полно безумцев. Док сомневался, что этот Коллекционер уступает какому-нибудь древнему паразитирующему на Ободке народу или медведям, мечтающем о собственной вселенной. Он даже сомневался, что тот уступает ему самому, не умеющему извиняться, но это уже в прошлом… Посетившая Дока во время сравнений мысль внушала оптимизм: если взять в расчёт то, что в космовороте бесконечное количество вселенных, то не хватит никакой переписи безумцев, чтобы узнать, чья почва для того, чтобы шарики заехали за ролики, более способствовала этому? А те, кто не свихнулись на какой-нибудь почве, не сделали это почему? Не хотели? Док не верил в это, считая, что скорее всего у них просто примитивный уровень развития, но как только прогресс пойдет семимильными шагами, они
